С большим интересом отнесся Ленинград к выступлению Чехова в роли Хле

стакова на сцене Александринского театра с его ансамблем. Вот что пишет Адр. Пиотровский и „Ленинградской Правде“:

„И действительно, „Хлестаков“—настоящий художественный подвиг, это одна из тех ролей, которые ломают весь спектакль, изменяют его привычное понимание и сложившиеся традиции“...
Приведя несколько возражений против нового толкования образа, автор заканчивает статью так:
„Как-бы то ни было, художественное совершенство чеховской игры так велико, что необходимо просить его повторить спектакль. Профессиональные союзы не могут не увидеть этого блестящего образца актерского искусства“.

Традиционная отсталость театрального Ленинграда, всегда немного консервативного и тяготеющего к эстэтизму и фор

мальной красивости, сказалась лишний раз и в полной мере.

Л. С. ПОПОВА

Умерла Любовь Сергеевна Попопа. Всякому, кто ее знал, это извествие при
чинит искреннюю боль и вызовет чувство большой утраты. Всякий, кто работал на левом фронте, знает как ценна и как необ
ходима была работа этой молодой конструкторши.
Историк искусства революционного периода не может пройти мимо т. Поповой, всегда скромной и незаметной в своей деятельности и всегда новой и яркой в своих работах.
За последние годы Любовь Сергеевна выставила не особенно много своих работ, но неизменно выделялась среди дру
гих, что и было отмечено неоднократно печатью. Особенно выделялись ее кон

струкции на выставке 5 * 5=25, где не

смотря на небольшое количество работ она сумела выразить достаточно полно свою индивидуальность.
Л. С. явилась пионером в области конструктивизма на сцене. Ее конструкции „Рогоносца“ и „Земли дыбом“ дали дальнейшее направление сценическому конструктивизму и вряд ли были превзойдены другими последователями конструктивизма.
Тов. Попова работала и как преподаватель у Мейерхольда в Гвытме и Вхутемасе; при чем ее педагогическая деятельность всегда вызывала любовь уча
щихся и поражала простотой и убедительностью своего метода.
Умерла Л. С. от скарлатины, заразившись от своего 6-ти летнего сына, который умер до нее.

Трудно в небольшой заметке достаточно полно очертить образ молодой и талант

ливой конструкторши и хорошего чело

века. Этому придется уделить больше места в одном из следующих номеров.
P. Р.
пьес и постановок, сделанных мастерски,— все остальное было разительно убого... За теми двумя - тремя, для которых этот „американизм“ был обязательным и неизбежным этапом творчества — последовала, и следует поныне, целаяфаланга вульгаризаторов, руководящихся только законом моды.

Следующей волной этой моды была мода на „новую драматургию“. Вероятно, за все время существования русского театра, никогда не было написано такое количе

ство пьес, как в эту зиму. Был потоп было наводнение, — стихийное бедствие. Писали везде, все, всюду...
Наконец, последней волной — девятым валом моды—стал быт. Вдруг, все, сразу возжаждали быта. За неимением новой бытовой драмы—начали спешно переры
вать дальние полки театральных библиотек, извлекать оттуда Лескова и снова — все того же — злополучного Островского. Даже кое-где—Мясницкого! Начали спрыскивать их „живой водой“. Эффект получился поразительный: старики новыми сло
вами* не заговорили, молодые же начали „вдохновенно“ пережевывать старые слова.
Вот, кажется, все—о модах этого сезона.
АП.

***