☛

ЖИВОЙ труп

Итак, академизм в лице Актеатров и Росфила имеет теперь свой официальный орган. Это —„Новая Рампа“. Момент для выхода в свет журнала выбран смело.
Традиционализм актеатров трещит по всем швам.
В Большом — новый художественный руководитель и в проекте — оперная лаборатория.
В Малом—упрочился Волконский и появился Эггерт.
В Художественном — коренная реорганизация студий с сокращением блудных детей—студий и мобилизация „стариков“, не говоря об оперном и опереточном курсе.
В Камерном — тризна по эстетизму в американской („Четверг“) и отечественном („Гроза“) вкусе.
В Еврейском—все большее сближение с орбитой революционнаго театра.
Таковы факты театрального порядка. Почва под академизмом явно шатается.
Вождь академизма — нарком Луначарский,—передовой его открывается „Новая Рампа“, — не мог не учесть этого обстоя
тельства; учла это и редакция, подрумя
нившая свои старческие черты „ украшающим эпитетом (не в обычной смысле этого термина)—„Новая Рампа“ и лозунгом— „революционный академизм“.
Луначарский—против официального органа актеатров, но за акжурнал „для разработки проблем жизни“ этих театров. Что означает такая осторожная формула? Во первых, что нарком затрудняется давать официальную фирму актеатрам, и во-вто
рых, что вырешенность вопросов здесь уступила место разработке проблем. Другими словами, н е т идеологической базы для выявле
ния официального акнаправл е н и я.
Остается мечтать,—это и делает автор,— отом времени, когда партия или государство смогут быть „авторитетными и общеприз
нанными арбитрами“ в театральных вопросах. Пока что, ни та, ни другое не брали на себя этой задачи и тем посту
пали достаточно мудро и осторожно. Едва ли теперешний развал академизма дает партии и государству удобный повод для провозглашения официального теакурса.
Во всяком случае, по признанию вождя академизма — это дело будущего, к тому же не близкого и почти воображаемого.
Только столь катастрофическое положение акпроизводства могло вызвать ту противоречивость мысли, которая обнару
жена автором: после всего сказанного он вдруг отрицает необходимость разрушения театральных традиций, как будто они еще не разрушены самой жизнью, и напоминает завет Ленина: „строительство новой
культуры возможно только на почве всестороннего усвоения старой культуры“.
Формула эта толкуется превратно, так
как, утверждая потребительский консерватизм, Ленин считает его у с л о- вием производственного про
гресса, т.-е. ставит ударение на втором, а не на первом моменте. Но главное даже не в толковании завета, а в распылении старой теакультуры, поскольку она была наиболее полно и ярко выражена актеатрами, которые теряют былую сопротивляемость ударам революционного молота.
Все театральное бытие как будто приводит к выводу, что актеатры имеют сво
ими противниками некие общественные силы, а не отдельных идеологов, действующих на свой страх и риск. Но автор