техники. В плане экономики эпоха достигает своего расцвета в феодальном строе (Средние века), когда все общество стро
ится на принципе власти - подчинения, когда его верхушка состоит из организаторов (духовенство и дворянство), когда весь строй состоит из светской и духов
ной иерархии — от сюзерена до последнего крестьянина и горожанина, с правовым подчинением и экономической зависимо
стью низших от высших; развивается обмен, упрочивается собственность, родо
вое начало заменяется племенным и соседским, и строятся крупные государства. Идеология характеризуется авторитар
ным принципом, который толкует все явления как отношения власти — подчине
ния, приказания—исполнения („душа“ приказывает телу, „бог“ приказываег людям, явления природы суть действия богов — дождя, солнца, грома и т. д.).
Авторитарное искус

ство.

Искусство, естественно, выражает авторитарное миросозерцание. Оно — в прочной зависимости от религии. которая наиболее характерна для идеологии этой
эпохи. Религия — одновременно удовлетворяет и научные, и художественные, и этические потребности общества. Действи
тельно, В Средние века в театре — мистерии и спектакли, в зодчестве — храмы, в живо
писи и ваянии — статуи и картины на духовные сюжеты, то же в музыке.
В творчестве сильно начало не индивидуальное, личное, а коллективистское, народное. Патриархальный быт дает знаменитые произведения „народного эпоса“ — „Ма
габгарата“ в Индии, „Калевала“ в Скандинавии, „Эдда“ в Германии, „Одиссея“
и „Илиада“ в Греции, былины — у нас и т. п.
Искусство в общем синтетично. В театре объединяются теперешние балетное, опер
ное и драматическое искусство (древняя Греция). Архитектура тесно спаяна с скульптурой и т. д
От этой эпохи до нас дошли идеологические пережитки — взгляд на художника как на жреца, на искусство как на религию, на театр как на храм, на художественное производство как на божествен
ное наитие или таинственное вдохновение, и т. п. В. РУДИН.
жадно к тщетно ищешь. Я говорю здесь и дальше, конечно, не о том актере — молодняке и тех, кто давно уже понял и и почувствовал что сейчас нужно театру, а о том „массовике» актере, которому все равно что, где и как играть. Этому актеру чужд и сегоднящний день, и ты со своими требованиями. Вы антагонисты.
3.
Но никто из вас не виноват в этом. Просто - разные призвания логически устремляются по различным линиям раз
вития. И если судьба актера —вынашивать в себе все болезни окружающего бесвкусия, то призвание рецензента — быть хи
рургом этих болезней. И если актер отражуем в себе все вибрации человеческого
ничтожества, то критик неизбежно анатомирует эту душу. И если актер воплощает душу современной публики, то критик демонстрирует ей, что у нее за душой.
4.
Массовый „современный“ актер — безволен. Он только марионетка, в которой
как в зеркале отражаются все тонкости общественного вкуса. Он - только иллю
стратор того, что носит в душе каждое выплюнутое жизнью ничтожество. Он—
только великолепный проводник миросозерцания Трубной площади, нашедшей театральные идеалы в „Тетке Чарлея“. Его художественная репутация создается на том, что публика видит в ней свое соб
ственное лицо в тысячекратном повторе - нии. Он — лишь тень, отражение, „человек из зеркала“. Из которого ежевечерне гл.ч- дит безграничная, беспримерная пустота.
5.
Ты грустишь, рецензент, и я понимаю тебя. Мне сегодняшним вечером придется тоже выслушивать из-за тусклых отблесков рампы какие-то слова, какие то реплики, такие чужие, такие нелепые, такие ненужные. Я буду смотреть пьесу, и мне мало будет слов и бумаги, ибо что могут сделать слова, против разливаю
щейся стихии упадочности. Я буду видеть актеров, которые ходят по сцене и бросают в полутемный зал то, что нужно давно выбросить в помойную яму ушедшего. И я буду писать рецензию, о кото
рой спросят только: „хвалит“ или „ругает“? Грустно, неправдали? ЮЛИУС БУЛЬБУС