ПРОДАВЦЫ ПОШЛОСТИ

На музыкальном рынке положение очень неблагополучно. Колоссальный спрос на доброкачественную музыку легкого жанра, на новую со
ветскую песенку, на массовый танец наши изда
тельства ни в какой мере не удовлетворяют. Получастное издательство «АМА», государственные Музсектор и Музторг пичкают потребителя завалившейся на складах макулатурой, всевозможны
ми танго, упадочными романсиками, цыганщиной и второсортными фокстротами.
Издательства в десятитысячных тиражах выпускают на рынок товар, место которому давно определилось в архивах Гублитов.
Спрос рождает предложение. Обыватель любит «подпустить слезу», поскулить за рюмкой водки, и спекулирующие на низменных инстинктах по
требителя композиторы легкой музыки — все эти Прозоровские, Кручинины, Хаиты, Блантеры, Левины и Фомины производят в бесчисленных пере
певах и вариациях специально «алкогольныйрепертуар на потребу обывателя.
Подобную продукцию когда-то печатали в знаменитом замоскворецком издательстве Евдокии Коноваловой, у Каменного моста
Сегодня на месте Евдокии Коноваловой оказались АМА, Музторг Моно и Музсектор ГИЗ’а. Помеченные датой 1929 года, ноты «Дудочка(Музсектор МОНО) в незначительно изменном ви
де повторяют приемы и идеологию коноваловской продукции:
«Эй, не жалей ног и ушей,
Вальс, блэк-ботэм, шимми, бостон, Я черный Джон, он черный Джон, Нам не нужен отдых и сон.
Коль хватит сплин, мы как один, Устанем и тянем абрикотин...»
Еще сегодня в государственных магазинах продаются ноты, сравнительно недавнего издания, буквально ничем не отличающиеся от былой коноваловской продукции. Вот пример:
«Мы разбили бокал нашей страсти, Он был полон искристым вином,
Где же пьяные дни грез и счастья, Мы восторгов уж их не найдем»...
В одном только магазине Музсектора ГИЗ’а нам удалось выписать следующие разновидности танго: «Танго кошмары», «Танго смерти», «Танго любви», «Танго опиума», «Танго гашиш», «Танго экзотик», «Танго экстаз», «Танго забвения», «Танго меланхолик».
Кроме многочисленных танго на музыкальном рынке, изобилуют фокстроты.
Не лучше обстоит дело и с песней. Здесь наблюдается засилье пьяной упадочной цыганщи
ны, безнадежных настроений, чахоточной лирики: «Эй, друг-гитара, что звенишь не смело. Еще не время плакать надо мной. Жизнь прошла, все пролетело,
Осталась песня, песня в час ночной...»
Этот «перл» также имеет дату 1929 года и принадлежит небезызвестному мастеру пьяной лирики Борису Фомину.
«Гитара», «Последний раз», «Стонущее сердце» и т. д. — все это проверенные коммерческие средства, на которых спекулируют Фомины и Про
зоровские. Достаточно указать, что пошлень
кий плаксивый романс «Вам девятнадцать лет» (принадлежавший перу «идеологическойпевицы Е. Б. Белогорской) выдержал шесть изданий и разошелся в количестве свыше 30.000 экз. Для нот тираж почти неслыханный. Тот же Борис Фомин, учтя рентабельность романса, написал ответный романс — «Мне девятнадцать лет».
Откровенная и неприкрытая пропаганда «есенинщины» сквозит почти в каждом нотном произведении «АМА» — «Что будет завтра — все
равно», «Рвите струны, пусть звенит гитара», «Пей, все позабудется»...
В наших нотных магазинах можно в изобилии найти худший вид псевдо-цыганской песни,— песни, созданной загородными ямщицкими слободами, циничной разухабистой пьяной песни:
«Возьмите шаль мою, пропейте,
Но только милого не бейте...»
Перейдем к так называемым «революционными «производственным» песням. Это, пожалуй, самый пошлый, самый возмутительный вид со
временной нотной продукции. В 1925 году Губ
лит запретил печатать фокстроты со словами об испанских тавернах, притонах бродяг, экзотике, вине и т. п. Композиторы, учтя это, на старую музыку фокстротов стали писать «революционные слова». Безграмотное в политическом и литературном отношениях творчество доморощен
ных шиит породило тип музыкальной халтуры. В этой области наибольшие лавры достаются «поэту» Оскару Осенину, перекрасившему в крас
ную краску не один десяток фокстротов. Вот один из образцов ею творчества: «И рассеется туман,
Все одни слова поют:
«Скоро будем без оков И рассеется туман
И владельцам кабаков
Не поможет их обман...»
За подобными «революционными» песнями появились «производственные». За «Кирпичикамипошли всевозможные «Гаечки», «Гудочки», «Шестереночки», песни о телефонистках, курьершах и т. д. Не входя в оценку идеологической -сто
роны этих песен, все же нельзя пройти мимо безграмотности текстов этих песен:
«Чу, знакомый голос Огнем тирад
Засыпал сразу здесь аппарат»...
«Перл», также принадлежащий Оскару Осенину. (песенка «Алло»—издание автора).
На музыкальном рынке практикуется узаконенное воровство под маской арранжировки.
Композитор Цфасман выпустил в своем издании ряд заграничных фокстротов в своей аранжи
ровке, и пользуется всеми авторскими правами. Большой смелостью обладает композитор Ле
вин, выпустивший в Музторге МОНО фокстрот «Маис». Этот «Маис» Левина, оказался буквально переписанным произведением французского композитора Молетти — «Сиам». Даже справа налево слово «Маис» читается — «сиам», к сожале
нию, фамилию Левин и справа налево не удастся прочесть — Молетти. Но Левин не смущается и получает авторские...
Коммерческая часть издательства «АМА» на вопрос — «почему вы издаете музыкальную пошлость», авторитетно заявляет — «да ведь эту же пошлость у нас берут на комиссию и распространяют государственные издательства и магазины».
Музторг МОНО, Музпред и Музсектор ГИЗ’а, к сожалению, еще не изжили в своей работе узкокоммерческих начал, не изжили коноваловских приемов. Эти организации, принимая на комиссию заведомо недоброкачественый товар, распро
страняют его по всему Союзу. Эти организации не проявили достаточной активности в оздоровлении музыкального рынка, в достаточной степени засорив его классово-чуждой нам продукцией.
ИН. БОЛОТОВ