„Гамлет ” и критика вместо
Поистине странно и прискорбно, что с ТЕО нашей центральной печати — „Изве
с т и й „ЦИК и „П р а в д ы“ — мы находимся в разных лагерях! Каждое крупное явление театральной жизни вскрывает это совершенно беспощадно.
„Гамлет в МХАТ 2-м — спектакль, со стороны марксиста и коммуниста, заслуживающий самого сурового и всесто
роннего отпора — на столбцах этих газет встретил почти восторженный прием. Но, конечно, эти восторги обоим критикам достались дорогой ценой.
Хрис. Херсонский („Известия ) начинает загадочным положением:
Трагедия о скорбном Гамлете, эта поэма возвышенного идеализма, не соответствует нашему мироощущению, но вместе с тем она жива как неизсякаемый источник вечно челоческих глубоких чувств — скорби, любви и душевной борьбы.
Что сие значит в пятых, т. Херсонский? Не о „скорби, любви и душевной борьбе (этим до краев переполнена любая пьеса!) надо ставить вопрос, а единственно о „гамлетизме — соответ
ствует он „нашему мироощущению“ или не соответствует? Если, как вы утвер
ждаете, „не соответствует , — то для кого же трагедия скорбного принца остается „живой , кому она интересна? That is the question,..
Благодарный критик принимает в спектакле решительно все: и что постановка „трактована не медлительно-созерцательно, а действенно , и что „световая, музыкаль
ная и хоровая композиция создает почти мистериальное настроение трагедии . В чем дело? С каких это пор „мистериальность‟
(попросту говоря — мистицизм) и „действенность стали вещами совместными?! Нашего критика —
спектакль „Гамлета моментами глубоко трогает и потрясает, достигая уровня той эти
ческой силы, которой дышит сама трагедия Шекспира.
И после всех этих восторгов, после похвалы театру за „преодоление мещанских тем, ставших перед современностью и узкими и мелкими — вдруг неожиданное заключение:
Но... в Револиции (с большой буквы!) довлеет дню его злоба. Создавая этический (?) театр..., молодой МХАТ должен перейти к искреннему и новому ответу на духовные и психологические запросы нашей современной жизни.
Стало-быть, этого „ответа еще не было? Но кого же этот спектакль в таком случае — „трогает и потрясает?
Характерен спецовский, „аполитичный подход к спектаклю у П. Маркова („Правда ). Критик находит, что —
по существу, трагедия Шекспира была ущемлена в своем содержании. Театр отка
зался от раскрытия „Гамлета целиком; он пытался „осовременить спектакль, выделяя одну черту, которая стала господствующей...
А в чем это будто бы „осовремененье спектакля, каково наше отношение к „ра
скрытой целиком трагедии — об этом ни слова!
Наперекор благодарному т. Херсонскому, т. Марков отмечает (в страшно дели
катных выражениях, которые рассеянный читатель может принять даже
менты) эстетическую ценность спектакля в целом:
передовой.
Поистине странно и прискорбно, что с ТЕО нашей центральной печати — „Изве
с т и й „ЦИК и „П р а в д ы“ — мы находимся в разных лагерях! Каждое крупное явление театральной жизни вскрывает это совершенно беспощадно.
„Гамлет в МХАТ 2-м — спектакль, со стороны марксиста и коммуниста, заслуживающий самого сурового и всесто
роннего отпора — на столбцах этих газет встретил почти восторженный прием. Но, конечно, эти восторги обоим критикам достались дорогой ценой.
Хрис. Херсонский („Известия ) начинает загадочным положением:
Трагедия о скорбном Гамлете, эта поэма возвышенного идеализма, не соответствует нашему мироощущению, но вместе с тем она жива как неизсякаемый источник вечно челоческих глубоких чувств — скорби, любви и душевной борьбы.
Что сие значит в пятых, т. Херсонский? Не о „скорби, любви и душевной борьбе (этим до краев переполнена любая пьеса!) надо ставить вопрос, а единственно о „гамлетизме — соответ
ствует он „нашему мироощущению“ или не соответствует? Если, как вы утвер
ждаете, „не соответствует , — то для кого же трагедия скорбного принца остается „живой , кому она интересна? That is the question,..
Благодарный критик принимает в спектакле решительно все: и что постановка „трактована не медлительно-созерцательно, а действенно , и что „световая, музыкаль
ная и хоровая композиция создает почти мистериальное настроение трагедии . В чем дело? С каких это пор „мистериальность‟
(попросту говоря — мистицизм) и „действенность стали вещами совместными?! Нашего критика —
спектакль „Гамлета моментами глубоко трогает и потрясает, достигая уровня той эти
ческой силы, которой дышит сама трагедия Шекспира.
И после всех этих восторгов, после похвалы театру за „преодоление мещанских тем, ставших перед современностью и узкими и мелкими — вдруг неожиданное заключение:
Но... в Револиции (с большой буквы!) довлеет дню его злоба. Создавая этический (?) театр..., молодой МХАТ должен перейти к искреннему и новому ответу на духовные и психологические запросы нашей современной жизни.
Стало-быть, этого „ответа еще не было? Но кого же этот спектакль в таком случае — „трогает и потрясает?
Характерен спецовский, „аполитичный подход к спектаклю у П. Маркова („Правда ). Критик находит, что —
по существу, трагедия Шекспира была ущемлена в своем содержании. Театр отка
зался от раскрытия „Гамлета целиком; он пытался „осовременить спектакль, выделяя одну черту, которая стала господствующей...
А в чем это будто бы „осовремененье спектакля, каково наше отношение к „ра
скрытой целиком трагедии — об этом ни слова!
Наперекор благодарному т. Херсонскому, т. Марков отмечает (в страшно дели
катных выражениях, которые рассеянный читатель может принять даже
менты) эстетическую ценность спектакля в целом: