Сезон Харьковской Держдрамы открылся „Поджигателями А. В Луначарского,— пьесой, которую через несколько дней мы увидим в Москве. Спектакль, как известно из „Известий ЦИК , имел большой успех.
Отзыв харьковского „Коммуниста дает возможность уточнить сообщение нашей центральной газеты. По словам
украинского критика, в этой постановке Глаголина —
конечно, пьесы А. Луначарского, тех „Поджигателей , которые уже пошли бродить г.» академическим и провинциальным театрам, еще одной „салонной пьесы на революционную тему, — здесь нет. И текст пьесы,

кстати сказать, и — идеологически да

леко не бесспорный — здесь так раство- рен в привнесениях, в чисто сценическом истол

ковании, что можно говориіь о том, что мы видели действие, великолепное зрелище, но не „Поджигателей . И дальше:
Но в этом спектакле автора не было вовсе— потому что эго была демонстрация преодоления театром литературы, был спектакль идеологически более ценный, чем пьеса Луначарского.
Мы с своей стороны все же не СКЛОННЫ думать, чтобы Б. Глаголину удалась идеологическая корректура произведения т. Лу
начарского. Но что триумф в данном слу^ чае выпал на долю не автора пьесы, а ее постановщика — это ясно.

МОЯ РЕЧЬ НА ЮБИЛЕЕ

КАМЕРНОГО ТЕАТРА

(С содержанием фельетона на 90 Градусов).
Камерный театр празднует свой десятилетний юбилей.
Он не хочет отставать от других: 10, 100 лет — один нуль, два нуля — это неважно. Был бы театр, а юбилеи заведутся.
Все мы любим говорить приветственные речи на юбилеях. Еще Чеховский Гаев говорил юбилейную речь шкафу. А театр, это вам не шкаф, что ни говори.
Ко дню юбилея забываются все повседневные ссоры и передряги, недовольство, недостатки и начинаются приветствия. От одной юбилейной даты до другой накапливается достаточно заслуг, чтобы было что отметить. Но вот „приветственникам Камерного театра придется на этот счет туго. Уж очень любил чествоваться Камерный театр. Вначале он каж
дый год праздновал свое открытие, а в конце сезона закрытие. Закрытие не сезона, а театра. Но осенью курилка ока

зывался опять жив и опять праздновал свое открытие. И на каждом празднестве произносились речи. Да еще какие речи!

Но, наконец, на пятой годовщине театра поэт К. Д. Бальмонт (не знаю, помнит ли еще его кто-нибудь) заявил, что он столько раз открывал Камерный театр и

стол?)Ко раз его закрывал, и столько о нем говорил, что ему теперь решительно нечего сказать. С тех пор Камерный театр
отпраздновал столько юбилеев, постановок и всяких прочих, что я боюсь, что все теперь окажутся в положении Бальмонта.

— И хочется сказать, а нечего. Все уже сказано.

К речам привыкают, как к наркотикам
нужно все больше и больше, а больше сказать нечего. Поэтому моя речь будет очень коротка.
Я бы начал свою речь приблизительно так, если отбросить риторические украшения!

„Дорогой и многоуважаемый Камерный театр! Что такое в сущности юбилей? Юбилеем или юбилейным годом назы

вался у древних евреев (настоящих, а не в постановке Лукина) пятидесятый год, как сказано в книге Левит 25, когда после семи семилетий земля отбиралась у собственников, заново распределялась и вся разработка и все земледельческое хозяйство страны — все начиналось заново. Вот, если Камерный театр, согласно с истинным понятием юбилея, не дожи даясь семи семилетий, все начнет за

ново — я готов от всей души отпраздно

вать юбилей. Если же нет, то я хоть не от всей души, новее же порадуюсь. Театр—

это театр. 10 лет — это 10 лет. И 10 лет театра — это заслуживает быть отмеченным. У Камерного театра есть несомнен

ные заслуги, но о них говорили так много и так часто, что я буду говорить не о за

тов. Худашев рабочему классу не предан, как будто он, „постояв во главе , не пришел к выводу, что наши актеатры „исправит только могила .

Мы не думаем, конечно, что „Рабочий Зритель оптимистичнее т. Худашева, и „неожиданные надежды передовика объясняем тем, что браться за передовицы не всегда еще значит уметь сводить концы с концами...

***