ВТОРЫЕ И ТРЕТЬИ

«Плохих ролей нет — есть плохие актеры». Это положение прочно вошло в обиход и многим кажется непреложной истиной. И действитель
но, к первым актерам, имеющим для проявления своих способностей достаточно обширный тексто
вой материал, это вполне применимо и почти соответствует истинному положению вещей. Но оно придумано не для них. Это ходячее определение обычно применяется ко вторым и третьим актерам, имеющим в спектакле 2—3 реплики. И вот тут-то мы позволим себе усумниться
в непреложности этой истины. Очень часто бывают случаи, когда актер или актриса приобре
тают репутацию безнадежных людей, хотя у них за долгие годы не было ни одной сколько-нибудь
приличной роли. И эта репутация сопутствует им всю жизнь — всю жизнь они обречены ютиться на задворках театра, изображая «горничных Карбюзье», или людей, висящих под железнодорож
ным мостом. Это, пожалуй, в лучшем случае. В худшем же, они попадают под очередное сокра
щение и пополняют собой огромные кадры безработных на знаменитой Рождественке. И всегда
они уносят с собой на бесприютные тротуары чувство глубокой обиды и уверенность в вели
чайшей несправедливости, совершенной над ними.
«Мне не давали играть», — услышите вы от них, — «за все время у меня не было роли, со
стоящей больше, чем из 10 бесцветных слов». И вам нечего ответить им, кроме неискренней
барски-беззаботной фразы: «Плохих ролей нет, — есть плохие актеры».
Возьмем какую-нибудь роль третьего актера или актрисы. В этой роли всего три реплики, приблизительно такого рода: «да, в Москве»,
«кажется, идет дождь» и «Семен Иваныч уехал». И так, говоря честно, просто по-человечески, может ли актриса сделать из этого запоминающуюся роль? — Нет, не может. И если она не прояви
ла себя на этом материале даже не раз, а два или три раза, может ли режиссер с чистым и спокойным сердцем, со всей ответственностью за свое решение сказать, что она плохая актриса и что в театре ей делать нечего? Нет, не может. И, однако, это бывает сплошь и рядом.
Кажется, единственный случай, когда актриса третьего положения имеет ответственную (правда, печальную) роль — это ее последнее объяснение с режиссером.
— «Иван Васильевич, — говорит она робко, — ведь у меня не было случая себя проявить».
Ивану Васильевичу — режиссеру — хочется скорее кончить это неприятное, докучливое, уже решенное дело и поэтому он говорит торопливо, почти раздраженно:
— Да как же, матушка, у вас были прекрасные роли. Помните, у вас была фраза: — «Семен Иваныч уехал». Другие делают образ и из мень
шего, а вы не смогли. Вам надо было выйти на авансцену, этак величественно, гордо и чтоб одновременно и глупость чувствовалась, и разочарование, и хитрость, и так с паузой, с расстановкой сказать: «Семен... Иваныч... уехал». Вот как надо. А вы что сделали? Пробормотали себе под нос! Тут предъигра какая была! Прямо прелесть. Вы «Кабуки» видели? Вот поучились бы у них предъигре. А то сидите где-то на За
цепе, ничему не учитесь. Вот из вас ничего и не вышло».
— «Да, как же, Иван Васильевич, — говорит актриса, заикаясь от робости и волнения, — ведь когда Кабуки играли, мы с вами вместе были в поездке. И ведь вы сами мне говорили, чтобы я эту фразу сказала у дверей и сейчас же ушла.
Ведь это ответ на реплику самой Степановой. Она бы сказала, что я ее перигрываю. Да и вы сами...».
— «Ну, конечно, — прерывает ее режиссер, окончательно раздраженный, — конечно же, режиссер
виноват. Я если Кабуки не видел, так ведь у меня материал есть. А вы должны были смо
треть. А у вас все виноваты: и я, и Степанова, и Кабуки — все виноваты, что вы играть не уме
ете. Так вы-ж склочница. Я раньше думал, что у вас только художественные недочеты, а теперь убедился, что вы к тому же и склочница. К сожалению, ничем не могу вам помочь. Да, уж вы меня извините».
На этом обычно кончается последнее печальное объяснение. Подавленная актриса уходит на Рождественку, без каких-либо перспектив на будущее, а режиссер, чувствуя все-таки свою не
правоту, быстро успокаивает себя «непреложной истиной: «Плохих ролей нет — есть плохие актеры».
Никто не родится большим актером. Все начинают с маленьких ролей и, однако, одни до
стигают первого положения, а другие остаются на задворках театра. Не следует ли из этого, что все идет закономерно, что все талантливые, спо
собные люди пробиваются, а гибнут только безталанные. Конечно, такой взгляд неверен. Мы не будем здесь оперировать общеизвестными на
учными источниками (П. Камерер и др.), со всей решительностью опровергающими это пресловутое положение. Каждый актер, каждый работник театра знает много случаев, когда талантливые люди гибли только потому, что у них не было необходимых условий для проявления своих способностей.
А сколько больших актеров, имеющих громкое имя, добились его благодаря случайному благоприятному стечению обстоятельств? Разве не было таких случаев, когда актер 21-го был безизвестным, а 22-го становился знаменитостью
Рис. Б. Земенкова
„Семен Иванович уехал ...