☛
Драме никогда не были чужды маски и трафареты. Их первоисточники общеизвестны. В процессе усложнения человеческого общежития они дифференцировались, подвергаясь самым разнообразным изменениям. И современная драма не составляет в этом отношении, исключения.
Можно брать какие угодно проблемы, создавать какие угодно коллизии, строить
пьесу как угодно и проповедывать диаметрально-противоположные идеи, — но если не будет налицо тех трафаретов, тех масок и штампов, о которых я говорю, пьесу никто не признает, не „узнает“... Если же они есть — и если они остроумно комбинируются — победа драматурга обеспечена.
Каковы же эти маски и трафареты?
Во-первых, вы не найдете ни одной признанной „современной“ пьесы, в ко
торой не было бы Миллиардера. Иногда он определяется каким-нибудь фантастиче
ским „именем собственным“, а иногда он просто квалифицируется, как „господин в цилиндре“ или „господин в черном“.
Этот „господин в цилиндре“ всегда и во всех пьесах удручающе одинаков: он не разговаривает он вышвыривает слова. Его реплики кратки до невразумительности. В промежутке между этими краткими слова
ми („время деньги“) он периодически курит сигары, смотрит на часы и говорит по телефону. Более объемистые реплики он всегда начинает с „Allo!“
Его жесты судорожны. Его походка обязательно ураган. Он жесток и деловит. Он делает миллиарды — на пушках, на угле, на свиньях. Он автомат для делания миллиардов (обязательно — „долларов“). Он лишен каких-либо человеческих черт, кроме — или вышеупомянутой деловитой жестокости, или (если автор „насмешник“)—
беспросветной глупости, оставляющей недоумение: как это он ухитряется зарабатывать миллиарды?
Затем — в „современной“ пьесе совершенно обязательна Кокотка. Она ого
ляется и при удобном случае исполняет фокс-трот — в целях демонстрации распада буржуазной культуры.
Далее следует И н ж е н е р. На его долю выпадает олицетворять „мощь человеческого разума“. Эта „мощь разума“ бывает направлена на изобретение орудий разрушения — и тогда мы опять говорим о „рас
паде“ и „закате“... Если же инженер пытается создать нечто в роде „электрифици
рованной деревни“ и поет гимн фабричной трубе, тогда он — вождь восставших. Инже
нер отличается от миллиардера тем, что курит не сигару, а трубку.
Переход от инженера к герою пьесы незатруднителен. Правда, герой может и не быть профессиональным инженером,— но певцом фабричной трубы он быть обязан. В сущности говоря, в такой „совре
менной“ драме он лишен всех прелестей неожиданности и играть его, несомненно, должен актер на амплуа резонеров.
Наконец, существуют еще обязательные для каждой „современной“ пьесы персона
жи: это —Префект или Комиссар полиции, Провокатор и Сыщик. Вы их видели неоднократно, и я не буду описывать эти знакомые лица. Затем — Журналист, или два журналиста, или три журналиста — на пьесу; расслабленный Барон или Граф, целующий ручки
и другие места у кокотки; Дипломат с моноклем. И целый ряд других трафаретных персонажей: медоточивый П а- с т о р или кюрэ, старый одурелый У ч е-ный и т. д.
МАСКИ СОВРЕМЕННОЙ ДРАМЫ
Драме никогда не были чужды маски и трафареты. Их первоисточники общеизвестны. В процессе усложнения человеческого общежития они дифференцировались, подвергаясь самым разнообразным изменениям. И современная драма не составляет в этом отношении, исключения.
Можно брать какие угодно проблемы, создавать какие угодно коллизии, строить
пьесу как угодно и проповедывать диаметрально-противоположные идеи, — но если не будет налицо тех трафаретов, тех масок и штампов, о которых я говорю, пьесу никто не признает, не „узнает“... Если же они есть — и если они остроумно комбинируются — победа драматурга обеспечена.
Каковы же эти маски и трафареты?
Во-первых, вы не найдете ни одной признанной „современной“ пьесы, в ко
торой не было бы Миллиардера. Иногда он определяется каким-нибудь фантастиче
ским „именем собственным“, а иногда он просто квалифицируется, как „господин в цилиндре“ или „господин в черном“.
Этот „господин в цилиндре“ всегда и во всех пьесах удручающе одинаков: он не разговаривает он вышвыривает слова. Его реплики кратки до невразумительности. В промежутке между этими краткими слова
ми („время деньги“) он периодически курит сигары, смотрит на часы и говорит по телефону. Более объемистые реплики он всегда начинает с „Allo!“
Его жесты судорожны. Его походка обязательно ураган. Он жесток и деловит. Он делает миллиарды — на пушках, на угле, на свиньях. Он автомат для делания миллиардов (обязательно — „долларов“). Он лишен каких-либо человеческих черт, кроме — или вышеупомянутой деловитой жестокости, или (если автор „насмешник“)—
беспросветной глупости, оставляющей недоумение: как это он ухитряется зарабатывать миллиарды?
Затем — в „современной“ пьесе совершенно обязательна Кокотка. Она ого
ляется и при удобном случае исполняет фокс-трот — в целях демонстрации распада буржуазной культуры.
Далее следует И н ж е н е р. На его долю выпадает олицетворять „мощь человеческого разума“. Эта „мощь разума“ бывает направлена на изобретение орудий разрушения — и тогда мы опять говорим о „рас
паде“ и „закате“... Если же инженер пытается создать нечто в роде „электрифици
рованной деревни“ и поет гимн фабричной трубе, тогда он — вождь восставших. Инже
нер отличается от миллиардера тем, что курит не сигару, а трубку.
Переход от инженера к герою пьесы незатруднителен. Правда, герой может и не быть профессиональным инженером,— но певцом фабричной трубы он быть обязан. В сущности говоря, в такой „совре
менной“ драме он лишен всех прелестей неожиданности и играть его, несомненно, должен актер на амплуа резонеров.
Наконец, существуют еще обязательные для каждой „современной“ пьесы персона
жи: это —Префект или Комиссар полиции, Провокатор и Сыщик. Вы их видели неоднократно, и я не буду описывать эти знакомые лица. Затем — Журналист, или два журналиста, или три журналиста — на пьесу; расслабленный Барон или Граф, целующий ручки
и другие места у кокотки; Дипломат с моноклем. И целый ряд других трафаретных персонажей: медоточивый П а- с т о р или кюрэ, старый одурелый У ч е-ный и т. д.