видуальныя черты каждаго отдѣльнаго эпизода или от. дѣльной личности вырисовывались при этомъ довольно ярко; но то, что было характеристическаго во всемъ нроцесеѣ, читателю приходилось улавливать уже само
му, — и великій историкъ англійской революціи не всегда давалъ ему для этого все, что нужно. Новѣйшіе изслѣдователи, типомъ которыхъ можетъ служить Гардинеръ (порусски переведена его небольшая популяризація, Пури
тане и Стюарты ), пошли дальше Ранке въ дѣлѣ собирания
фактическаго матеріала, въ анализѣ подробностей; но нельзя сказать, чтобы ихъ общія точки зрѣнія въ научномъ отношеніи представляли большой прогрессъ. Тѣ реальные факторы, которые двигали событіями, и тѣ общественныя настроенія, которыя ими создавались,—одинаково остаются у нихъ въ тѣни, какъ нѣчто „само собою разумѣющееся“. Названная выше книга Эд. Бернштейна представляетъ почти единственную попытку вскрыть соціальную под
почву политическаго кризиса ХУІІв.,—по крайней мѣрѣ, прослѣдить участіе въ немъ того класса, который
больше всего интересуетъ автора. Но, ища въ прошіомъ аналогій настоящему, легко было модернизировать старину и надѣлить англичанъ XVII в. такими идеями в чувствами, какія намъ такъ привычны у представителей современной демократы. Вотъ почему Бернштейнъ со
вершенно правъ, думается намъ, когда онъ указываетъ
на издаваемое теперь порусски сочиненіе Вейнгартена, какъ на естественное дополненіе къ своей книгѣ. У Вейнгартена мы почти не встрѣтимъ пониманія соціальной обстановки англійской революціи. При бѣгломъ чте
ніи можетъ показаться, что онъ сводитъ весь кризисъ къ тяжелому перелому въ религіозномъ сознаніи, — къ одно изъ стадій совершенно самостоятельнаго духов
му, — и великій историкъ англійской революціи не всегда давалъ ему для этого все, что нужно. Новѣйшіе изслѣдователи, типомъ которыхъ можетъ служить Гардинеръ (порусски переведена его небольшая популяризація, Пури
тане и Стюарты ), пошли дальше Ранке въ дѣлѣ собирания
фактическаго матеріала, въ анализѣ подробностей; но нельзя сказать, чтобы ихъ общія точки зрѣнія въ научномъ отношеніи представляли большой прогрессъ. Тѣ реальные факторы, которые двигали событіями, и тѣ общественныя настроенія, которыя ими создавались,—одинаково остаются у нихъ въ тѣни, какъ нѣчто „само собою разумѣющееся“. Названная выше книга Эд. Бернштейна представляетъ почти единственную попытку вскрыть соціальную под
почву политическаго кризиса ХУІІв.,—по крайней мѣрѣ, прослѣдить участіе въ немъ того класса, который
больше всего интересуетъ автора. Но, ища въ прошіомъ аналогій настоящему, легко было модернизировать старину и надѣлить англичанъ XVII в. такими идеями в чувствами, какія намъ такъ привычны у представителей современной демократы. Вотъ почему Бернштейнъ со
вершенно правъ, думается намъ, когда онъ указываетъ
на издаваемое теперь порусски сочиненіе Вейнгартена, какъ на естественное дополненіе къ своей книгѣ. У Вейнгартена мы почти не встрѣтимъ пониманія соціальной обстановки англійской революціи. При бѣгломъ чте
ніи можетъ показаться, что онъ сводитъ весь кризисъ къ тяжелому перелому въ религіозномъ сознаніи, — къ одно изъ стадій совершенно самостоятельнаго духов