И завязался жаркій споръ,
Давъ волю разнымъ Фразамъ.
„Нѣтъ, это вздоръ!... Ахъ, виноватъ,
Я съ вами несогласенъ“·. Сказалъ какой-то адвокатъ:
„Нашъ споръ, друзья, напрасенъ. Давно людьми ужь рѣшено
И служитъ всѣмъ урокомъ, Что нужно брать все, что дано
Намъ милостивымъ рокомъ.
Все въ жизни — вѣрьте мнѣ — товаръ,
И вотъ мое сужденье:
Гдѣ есть хорошій гонораръ,
Тамъ есть и убѣжденье!... И продолжался разговоръ
Все также дико, странно...
Вдругъ кто-то прекратилъ ихъ споръ,
Замѣтивъ имъ нежданно;
„Я врагъ подобныхъ всѣхъ идей,
И вотъ мое вамъ мнѣнье, — Я убѣжденъ, что у людей
Совсѣмъ нѣтъ убѣжденья.
Маркъ Волоховъ. Выгодная филантропія.
(Изъ жизни бонтонныхъ).
Утро. Кабинетъ свѣтскаго человѣка. У письменнаго стола сидитъ владѣлецъ каби
нета, Геннадій Васильевичъ Амуровъ и разсматриваетъ Фотографическія карточки съ изображеніемъ женскихъ Фигурокъ, насвистывая какую-то арію.
Геннадій Васильевичъ былъ еще молодъ и принадлежалъ къ разряду тѣхъ людей, которые, не имѣя никакихъ занятій и средствъ къ существованію, тѣмъ не менѣе, живутъ довольно открыто. Подобныхъ Ген
надіевъ Васильевичей появилось особенно много съ тѣхъ поръ, когда нѣкоторыхъ изъ нашихъ досужихъ барынь обуяла модная манія Филантропіи. Барыни эти принялись учреждать различные Филантропическіе ко
митеты а Геннадіи Васильевичи, бывшіе обыкновенно послѣдними отпрысками обнищавшихъ дворянскихъ Фамилій, зачислялись въ члены этихъ комитетовъ и, пользуясь недальновидностью ихъ учредитель
ницъ, извлекали изъ этой должности средства для жизни въ полное удовольствіе.
— Однако, что ни говори, а эта Софи очень хороша, — разсуждалъ самъ съ собою Амуровъ, разглядывая карточки. Конечно, еслибъ у ней лобъ былъ такой, какъ вотъ у Мэри, то... Впрочемъ, она не такъ сня
лась. Ей нужно было бы нѣсколько въ профиль сняться, тогда...
— Баринъ, старуха какая-то васъ спрашиваетъ, доложилъ вошедшій слуга.
Амуровъ поднялъ голову.
— Какая старуха? Что ей нужно? — На счетъ богадѣльни, говоритъ.
— A-а... Ну, позови ее... Погоди! Какъ она одѣта?
— Ничего, чистенько.
— Ну, хорошо, вели ей войти.
Слуга вышелъ; Амуровъ лѣниво потянулся и закурилъ сигару. Черезъ минуту въ комнату вошла прилично одѣтая старушка.
— Здравствуйте, батюшка! - проговорила она, поклонившись.
— Здравствуйте, матушка! любезно отвѣчалъ Амуровъ. Что скажете?
— Да вотъ хлопочу на счетъ богадѣльни. Мнѣ велѣли сходить къ вашей милости, потому что вы тамъ изволите...
— Вы сами хотите поступить въ богадѣльню?
— Сама, батюшка, сама. Сдѣлайте такую божескую милость... Господь васъ за это не...
— У васъ есть какія нибудь средства?
— Какія-жь, батюшка, у меня средства! Я живу у...
— Однако, судя по вашему костюму, вы не изъ самыхъ бѣдныхъ?
— Да я, батюшка, не люблю оборванной-то ходить, — не привыкла... и сынокъто у меня не любитъ...
— А, у васъ есть сынъ?
— Есть, батюшка, есть; въ банкѣ служитъ, три тысячи получаетъ. Хорошій онъ самъ-то человѣкъ, только вотъ женился не
давно... жена-то попалась такая, что не приведи Господи!.. Вотъ я теперь и хочу...
— Ну-съ, видите что, по нашему уставу въ богадѣльню можно принимать только совершенно безродныхъ... Впрочемъ... допускается и исключеніе для того, кто мо
жетъ сдѣлать... взносъ. „Нужно будетъ сдернуть съ этой старухи у ней, кажется, есть деньги“, промелькнуло въ головѣ у Амурова.
— Взносъ? повторила старушка, — экое дѣло-то какое... Великъ ли взносъ-то, ба
тюшка? Очень богадѣльню-то вашу хвалятъ, и мнѣ бы хотѣлось...
„Гмъ! Я не ошибся, старуха съ деньгами , снова подумалъ Амуровъ. „Это очень кстати... Финансы у меня сильно поистощились... Сколько бы ей сказать?..“
— Видите что — сказалъ онъ вслухъ, вы говорите, что вашъ сынъ получаетъ три тысячи, слѣдовательно, менѣе... пяти
сотъ рублей за право поступленія въ бо
гадѣльню я съ васъ взять не могу... то
есть, не я, а нашъ комитетъ, спохватился Амуровъ.
— Пятисотъ?.. протянула просительница. Батюшка, гдѣ-жь я возьму этакую суммуто?.. Сдѣлайте милость, сбавьте... Вѣкъ буду за васъ Бога молить. „Зря я ему ска
зала, что сынъ-то столько получаетъ. Хо
рошо, что хоть о другомъ-то умолчала, а то бы онъ еще больше назначилъ“, подумала старушка.
— Ну, какъ хотите, матушка, а меньше нельзя. Вы подумайте, сколько найдется на ваше мѣсто совершенно бѣдныхъ... Впро
чемъ, такъ и быть, я немного убавлю. Вы мнѣ нравитесь... женщина вы, кажется, хорошая...
— Хорошая, батюшка, видитъ Богъ, хорошая!.. убавьте. Я вамъ за это носочки когда свяжу... бѣльецо починю...
— Хорошо, хорошо... Внесите четыреста и...
— Батюшка, сдѣлайте милость, возьмите половинку изъ пяти сотъ... Право, я... — Если вы будете торговаться, то... — Ну, триста, батюшка, триста...
— Нѣтъ, нѣтъ! Я сказалъ... Ну, да Вотъ съ вами, давайте! У васъ есть съ собою деньги?
— Есть, батюшка, вотъ 25 рублей. Сынъ давича далъ. ,,Зайдите говоритъ, мамаша въ магазинъ“...
— Ну, давайте пока 25 руб., они будутъ въ видѣ задатка, остальные принесете мнѣ на дняхъ. По полученіи всей суммы, бу
детъ сдѣлано распоряженіе о принятіи васъ въ богадѣльню. Только вы никому не говорите, что я беру съ васъ эти деньги, потому что этого очень мало, слышите?
— Слышу, батюшка, слышу... Никому не скажу. Дай вамъ, Господи... Вотъ, из
вольте получить, и старушка передала Амурову двадцатипятирублевую депозитку, которая была тщательно завязана въ уголкѣ носоваго платка. — Записочки никакой
не будетъ отъ вашей милости? спросила она.
— Теперь нѣтъ, а когда вы доставите мнѣ всѣ деньги, получите изъ комитета билетъ.
— Та-акъ... Прощайте, батюшка! Пошли вамъ, Господи...
— Прощайте, прощайте, матушка! Старушка вышла, а Амуровъ, оставшись одинъ, проговорилъ, весело потирая руки.
— А хорошо быть членомъ этихъ Филантропическихъ комитетовъ, parole d’honneur!.. Особенно, если они учреждаются та
кими лицами, которыя не видятъ дальше своего носа... Однако, мнѣ пора ѣхать къ моей филантропкѣ. ***
Роскошный будуаръ во вкусѣ временъ маркизы Помпадуръ. У рабочаго стола, въ креслѣ, сидитъ среднихъ лѣтъ дама; на столѣ лежитъ довольно объемистая тетрадь съ надписью „Мѣсячный отчетъ“; на тетради сидитъ небольшая безобразная собака, съ которою дама ведетъ споръ.
— Бонбончикъ, дорогой мой,—говоритъ по французски дама, стараясь вытащить изъ подъ ворчавшей собаки тетрадь, — да пусти же!.. Ахъ, Боже мой, какой ты упор
ный!.. Неужели ты такъ и не позволишь мнѣ прочитать этотъ несчастный отчетъ?..
Вѣдь онъ уже больше недѣли лежитъ здѣсь, и я не могу за него приняться, а между тѣмъ, секретарь каждый день надоѣдаетъ мнѣ... Неужели, дружочекъ, тебѣ будетъ пріятно, если я подпишу его, не читая?.. Конечно, это было бы короче, но... какъто неловко. Нужно же намъ съ тобою знать, что дѣлается у насъ въ комитетѣ... Бонбончикъ, умоляю тебя...
— Геннадій Васильевичъ Амуровъ! доложилъ лакей.
— Просите! приказала дама.
— Bon jour, chére comtesse! сказалъ, входя въ комнату и ловко раскланиваясь, Филантропъ.
— Bon jour, m-r Амуровъ, bon jour! отвѣчала дама, протягивая гостю руку, которую тотъ поцѣловалъ.
— Ну, садитесь и разсказывайте, почему вы такъ давно глазъ не показывали... А propos, я хочу васъ немного побранить за это, продолжала съ улыбкой дама.
— Pardon, chére comtesse... mille pardons. Mais... право, съ тѣхъ поръ, какъ вы удостоили меня званія члена вашего комитета, у меня такъ мало свободнаго вре
мени, оправдывался гость... Ah, quel joli animal! воскликнулъ онъ, замѣтивъ безобразную собачку, и хотѣлъ было ее погладить, но та оскалила зубы и укусила его.
— N’est-ce pas?.. Ah, mon, Dieu! Онъ, кажется, укусилъ васъ?.. Бонбончикъ, развѣ можно кусаться?! Извините, m-r Амуровъ, онъ сегодня немного не въ духѣ, поэтому и...
— О, пожалуйста, не извиняйтесь, гра
финя! Такому миленькому животному можно все простить... Ахъ, да! Знаете, что?.. Я
къ вамъ пріѣхалъ по дѣлу... Скажите у насъ въ богадѣльнѣ есть еще свободныя вакансіи?
— Выла одна, но и та, кажется, вчера замѣщена. А что?
— Какъ жаль. А я хотѣлъ было попросить, помѣстить туда одну старушку. Меня чрезвычайно тронуло ея положеніе. Пред
ставьте себѣ: не имѣетъ ни родныхъ, ни
пріюта... Нѣсколько дней, говоритъ, ничего не ѣла... Все это, повторяю, меня такъ поразило, что я обѣщался пріютить ее въ нашу богадѣльню, а пока далъ ей какіе-то пустяки 10 — 15 руб., не помню... „Однако, я, кажется, нѣсколько... пересолилъ“, подумалъ Филантропъ. „Ну, да это ничего“.
— Ah! mon Dieu!.. Какая несчастная! воскликнула графиня. М-r Амуровъ, знаете что... я сейчасъ... Она позвонила и приказала пригласить секретаря.
Давъ волю разнымъ Фразамъ.
„Нѣтъ, это вздоръ!... Ахъ, виноватъ,
Я съ вами несогласенъ“·. Сказалъ какой-то адвокатъ:
„Нашъ споръ, друзья, напрасенъ. Давно людьми ужь рѣшено
И служитъ всѣмъ урокомъ, Что нужно брать все, что дано
Намъ милостивымъ рокомъ.
Все въ жизни — вѣрьте мнѣ — товаръ,
И вотъ мое сужденье:
Гдѣ есть хорошій гонораръ,
Тамъ есть и убѣжденье!... И продолжался разговоръ
Все также дико, странно...
Вдругъ кто-то прекратилъ ихъ споръ,
Замѣтивъ имъ нежданно;
„Я врагъ подобныхъ всѣхъ идей,
И вотъ мое вамъ мнѣнье, — Я убѣжденъ, что у людей
Совсѣмъ нѣтъ убѣжденья.
Маркъ Волоховъ. Выгодная филантропія.
(Изъ жизни бонтонныхъ).
Утро. Кабинетъ свѣтскаго человѣка. У письменнаго стола сидитъ владѣлецъ каби
нета, Геннадій Васильевичъ Амуровъ и разсматриваетъ Фотографическія карточки съ изображеніемъ женскихъ Фигурокъ, насвистывая какую-то арію.
Геннадій Васильевичъ былъ еще молодъ и принадлежалъ къ разряду тѣхъ людей, которые, не имѣя никакихъ занятій и средствъ къ существованію, тѣмъ не менѣе, живутъ довольно открыто. Подобныхъ Ген
надіевъ Васильевичей появилось особенно много съ тѣхъ поръ, когда нѣкоторыхъ изъ нашихъ досужихъ барынь обуяла модная манія Филантропіи. Барыни эти принялись учреждать различные Филантропическіе ко
митеты а Геннадіи Васильевичи, бывшіе обыкновенно послѣдними отпрысками обнищавшихъ дворянскихъ Фамилій, зачислялись въ члены этихъ комитетовъ и, пользуясь недальновидностью ихъ учредитель
ницъ, извлекали изъ этой должности средства для жизни въ полное удовольствіе.
— Однако, что ни говори, а эта Софи очень хороша, — разсуждалъ самъ съ собою Амуровъ, разглядывая карточки. Конечно, еслибъ у ней лобъ былъ такой, какъ вотъ у Мэри, то... Впрочемъ, она не такъ сня
лась. Ей нужно было бы нѣсколько въ профиль сняться, тогда...
— Баринъ, старуха какая-то васъ спрашиваетъ, доложилъ вошедшій слуга.
Амуровъ поднялъ голову.
— Какая старуха? Что ей нужно? — На счетъ богадѣльни, говоритъ.
— A-а... Ну, позови ее... Погоди! Какъ она одѣта?
— Ничего, чистенько.
— Ну, хорошо, вели ей войти.
Слуга вышелъ; Амуровъ лѣниво потянулся и закурилъ сигару. Черезъ минуту въ комнату вошла прилично одѣтая старушка.
— Здравствуйте, батюшка! - проговорила она, поклонившись.
— Здравствуйте, матушка! любезно отвѣчалъ Амуровъ. Что скажете?
— Да вотъ хлопочу на счетъ богадѣльни. Мнѣ велѣли сходить къ вашей милости, потому что вы тамъ изволите...
— Вы сами хотите поступить въ богадѣльню?
— Сама, батюшка, сама. Сдѣлайте такую божескую милость... Господь васъ за это не...
— У васъ есть какія нибудь средства?
— Какія-жь, батюшка, у меня средства! Я живу у...
— Однако, судя по вашему костюму, вы не изъ самыхъ бѣдныхъ?
— Да я, батюшка, не люблю оборванной-то ходить, — не привыкла... и сынокъто у меня не любитъ...
— А, у васъ есть сынъ?
— Есть, батюшка, есть; въ банкѣ служитъ, три тысячи получаетъ. Хорошій онъ самъ-то человѣкъ, только вотъ женился не
давно... жена-то попалась такая, что не приведи Господи!.. Вотъ я теперь и хочу...
— Ну-съ, видите что, по нашему уставу въ богадѣльню можно принимать только совершенно безродныхъ... Впрочемъ... допускается и исключеніе для того, кто мо
жетъ сдѣлать... взносъ. „Нужно будетъ сдернуть съ этой старухи у ней, кажется, есть деньги“, промелькнуло въ головѣ у Амурова.
— Взносъ? повторила старушка, — экое дѣло-то какое... Великъ ли взносъ-то, ба
тюшка? Очень богадѣльню-то вашу хвалятъ, и мнѣ бы хотѣлось...
„Гмъ! Я не ошибся, старуха съ деньгами , снова подумалъ Амуровъ. „Это очень кстати... Финансы у меня сильно поистощились... Сколько бы ей сказать?..“
— Видите что — сказалъ онъ вслухъ, вы говорите, что вашъ сынъ получаетъ три тысячи, слѣдовательно, менѣе... пяти
сотъ рублей за право поступленія въ бо
гадѣльню я съ васъ взять не могу... то
есть, не я, а нашъ комитетъ, спохватился Амуровъ.
— Пятисотъ?.. протянула просительница. Батюшка, гдѣ-жь я возьму этакую суммуто?.. Сдѣлайте милость, сбавьте... Вѣкъ буду за васъ Бога молить. „Зря я ему ска
зала, что сынъ-то столько получаетъ. Хо
рошо, что хоть о другомъ-то умолчала, а то бы онъ еще больше назначилъ“, подумала старушка.
— Ну, какъ хотите, матушка, а меньше нельзя. Вы подумайте, сколько найдется на ваше мѣсто совершенно бѣдныхъ... Впро
чемъ, такъ и быть, я немного убавлю. Вы мнѣ нравитесь... женщина вы, кажется, хорошая...
— Хорошая, батюшка, видитъ Богъ, хорошая!.. убавьте. Я вамъ за это носочки когда свяжу... бѣльецо починю...
— Хорошо, хорошо... Внесите четыреста и...
— Батюшка, сдѣлайте милость, возьмите половинку изъ пяти сотъ... Право, я... — Если вы будете торговаться, то... — Ну, триста, батюшка, триста...
— Нѣтъ, нѣтъ! Я сказалъ... Ну, да Вотъ съ вами, давайте! У васъ есть съ собою деньги?
— Есть, батюшка, вотъ 25 рублей. Сынъ давича далъ. ,,Зайдите говоритъ, мамаша въ магазинъ“...
— Ну, давайте пока 25 руб., они будутъ въ видѣ задатка, остальные принесете мнѣ на дняхъ. По полученіи всей суммы, бу
детъ сдѣлано распоряженіе о принятіи васъ въ богадѣльню. Только вы никому не говорите, что я беру съ васъ эти деньги, потому что этого очень мало, слышите?
— Слышу, батюшка, слышу... Никому не скажу. Дай вамъ, Господи... Вотъ, из
вольте получить, и старушка передала Амурову двадцатипятирублевую депозитку, которая была тщательно завязана въ уголкѣ носоваго платка. — Записочки никакой
не будетъ отъ вашей милости? спросила она.
— Теперь нѣтъ, а когда вы доставите мнѣ всѣ деньги, получите изъ комитета билетъ.
— Та-акъ... Прощайте, батюшка! Пошли вамъ, Господи...
— Прощайте, прощайте, матушка! Старушка вышла, а Амуровъ, оставшись одинъ, проговорилъ, весело потирая руки.
— А хорошо быть членомъ этихъ Филантропическихъ комитетовъ, parole d’honneur!.. Особенно, если они учреждаются та
кими лицами, которыя не видятъ дальше своего носа... Однако, мнѣ пора ѣхать къ моей филантропкѣ. ***
Роскошный будуаръ во вкусѣ временъ маркизы Помпадуръ. У рабочаго стола, въ креслѣ, сидитъ среднихъ лѣтъ дама; на столѣ лежитъ довольно объемистая тетрадь съ надписью „Мѣсячный отчетъ“; на тетради сидитъ небольшая безобразная собака, съ которою дама ведетъ споръ.
— Бонбончикъ, дорогой мой,—говоритъ по французски дама, стараясь вытащить изъ подъ ворчавшей собаки тетрадь, — да пусти же!.. Ахъ, Боже мой, какой ты упор
ный!.. Неужели ты такъ и не позволишь мнѣ прочитать этотъ несчастный отчетъ?..
Вѣдь онъ уже больше недѣли лежитъ здѣсь, и я не могу за него приняться, а между тѣмъ, секретарь каждый день надоѣдаетъ мнѣ... Неужели, дружочекъ, тебѣ будетъ пріятно, если я подпишу его, не читая?.. Конечно, это было бы короче, но... какъто неловко. Нужно же намъ съ тобою знать, что дѣлается у насъ въ комитетѣ... Бонбончикъ, умоляю тебя...
— Геннадій Васильевичъ Амуровъ! доложилъ лакей.
— Просите! приказала дама.
— Bon jour, chére comtesse! сказалъ, входя въ комнату и ловко раскланиваясь, Филантропъ.
— Bon jour, m-r Амуровъ, bon jour! отвѣчала дама, протягивая гостю руку, которую тотъ поцѣловалъ.
— Ну, садитесь и разсказывайте, почему вы такъ давно глазъ не показывали... А propos, я хочу васъ немного побранить за это, продолжала съ улыбкой дама.
— Pardon, chére comtesse... mille pardons. Mais... право, съ тѣхъ поръ, какъ вы удостоили меня званія члена вашего комитета, у меня такъ мало свободнаго вре
мени, оправдывался гость... Ah, quel joli animal! воскликнулъ онъ, замѣтивъ безобразную собачку, и хотѣлъ было ее погладить, но та оскалила зубы и укусила его.
— N’est-ce pas?.. Ah, mon, Dieu! Онъ, кажется, укусилъ васъ?.. Бонбончикъ, развѣ можно кусаться?! Извините, m-r Амуровъ, онъ сегодня немного не въ духѣ, поэтому и...
— О, пожалуйста, не извиняйтесь, гра
финя! Такому миленькому животному можно все простить... Ахъ, да! Знаете, что?.. Я
къ вамъ пріѣхалъ по дѣлу... Скажите у насъ въ богадѣльнѣ есть еще свободныя вакансіи?
— Выла одна, но и та, кажется, вчера замѣщена. А что?
— Какъ жаль. А я хотѣлъ было попросить, помѣстить туда одну старушку. Меня чрезвычайно тронуло ея положеніе. Пред
ставьте себѣ: не имѣетъ ни родныхъ, ни
пріюта... Нѣсколько дней, говоритъ, ничего не ѣла... Все это, повторяю, меня такъ поразило, что я обѣщался пріютить ее въ нашу богадѣльню, а пока далъ ей какіе-то пустяки 10 — 15 руб., не помню... „Однако, я, кажется, нѣсколько... пересолилъ“, подумалъ Филантропъ. „Ну, да это ничего“.
— Ah! mon Dieu!.. Какая несчастная! воскликнула графиня. М-r Амуровъ, знаете что... я сейчасъ... Она позвонила и приказала пригласить секретаря.