Желѣзнодорожный дон-Жуанъ. — Могилевскій дѣлитель.— Именитый гражданинъ Саратова — Война Казани съ г. Костромскимъ. — Городъ, продоваемый съ аукціона. — Орловскіе рыса
ки. — Воронежскіе помѣщики. — Симбирскіе воители. ☛
Совершаемъ мы съ вами, читатель, экскурсіи въ нѣдра провинціальныхъ палестинъ, и не подозрѣваемъ, какимъ опасностямъ можемъ подвергнуться. Не говоря уже о проселочныхъ дорогахъ въ какой нибудь Царевококшайскъ, весьма легко претерпѣть даже и на желѣзной
дорогѣ!
Да! Особенно слѣдуетъ держать себя на сторожѣ вамъ, читательницы. Я не шучу. Пере
до мною „Саратовскій Листокъ“, и въ немъ подходящій разсказъ, который гласитъ слѣдующее.
Не очень давно, по мѣстной желѣзной дорогѣ проѣзжала въ Оренбургъ молодая дѣ
вушка N. Въ вагонѣ было людно. Пассажирка дремала, дѣло было ночью. Вдругъ, кто-то ее толкаетъ.
— Кто вы? Что вамъ угодно? Передъ ней становой О—въ:
— Уступите мѣстечко, говоритъ...
Дѣвушка подвигается - Становой усѣлся и „пошелъ писать“: предлагаетъ дѣвушкѣ перейти во 2-й классъ, говоритъ ей „любез
ности“... Она проситъ оставить ее въ покоѣ и прибѣгаетъ къ помощи сосѣдки - старушки. Становой, видя тщету своихъ исканій, удалился.
Поѣздъ, между тѣмъ подходитъ къ станціи, находящейся въ станѣ г. О—ва. Тутъ ужъ онъ всемогущъ. Лишь только поѣздъ остановился, являются два жандарма и арестуютъ дѣвуш
ку, по подозрѣнію ея становымъ въ кражѣ часовъ. Кстати, арестовали и старуху. Что бы съ ними было — трудно угадать; но ихъ выручилъ счасливый случай: на станцію неожиданно является супруга дон-Жуана, дѣ
лаетъ ему „сцену“, отыскиваетъ часы въ его карманахъ и уводитъ домой... Пассажирки освобождены.
Вотъ вамъ и путешествуй! Положимъ, становой за свою продѣлку былъ удаленъ изъ стана; но, вѣдь, можно нарваться и на другаго, подобнаго ему, рыцаря!?
***
Мѣсто дѣйствія — Могилевъ... Все „еврейство“ — въ ужасной ажитаціи, по поводу пріѣзда въ городъ ученаго цадика, излѣчивающаго безплодныхъ женщинъ. Всѣ, лишенные дѣтей, супруги спѣшатъ къ спасительному врачу, дабы сдѣлаться затѣмъ счастливыми paterfamilias’ами. Цадикъ практикуетъ, и не видитъ недостатка въ паціентахъ.
Что-же за лѣкарство пускаетъ онъ въ ходъ? Очень простое. Каждая безплодная еврейка должна принести цадику два полуимперьяла. Онъ, въ присутствіи цѣлой толпы посѣтителей, завертываетъ монеты въ бумажку, ис
писанную какими то кабалистическими знака
ми, потомъ зашиваетъ въ тряпку и велитъ носить на шеѣ въ теченіи шести дней; послѣ этого срока талисманъ можетъ быть снятъ, ибо безплодная будетъ уже носить, такъ сказать, младенца подъ сердцемъ...
Видите, какъ просто и удобно?
По истеченіи шести дней, еврейки, дѣйствительно, сняли съ шеи талисманы и побѣжали одна у другой справляться о дѣйствіяхъ чудеснаго лѣкарства.
— Ну, что?
— Тебя не тошнитъ?... И т. д.
Но ничего особеннаго никто, какъ будто, не замѣтилъ... до тѣхъ поръ, пока одна изъ паціентокъ не догадалась вскрыть ладонку.
О, удивленіе! Вмѣсто двухъ золотыхъ полуимперьяловъ, тамъ оказались два самые обыкновенные семишника!..
Цадикъ безплодія не излѣчилъ, но самъ провелъ время въ Могилевѣ далеко не безплодно.
***
Въ Саратовѣ дѣло обходится безъ Фокусовъ, и городъ все-же можетъ считаться самымъ плодовитымь... по части произростанія въ немъ мужчинъ раритентнаго свойства. Не говоря о другихъ, одинъ пародируетъ предъ нами въ такомъ видѣ.
Студенты саратовцы, прибывшіе сюда на время рождественскихъ праздниковъ, задумали
устроить въ мѣстномъ клубѣ литературномузыкальный вечеръ въ пользу своихъ бѣд
ныхъ товарищей. Что бы болѣе распродать билетовъ, нѣкоторые вздумали развозить ихъ по домамъ „именитыхъ гражданъ“ столицы Поволжья. Являются, между прочимъ, къ одному мировому судьѣ, аристократической кро
ви... кавалеру, ведущему свою родословную прямо отъ Адама и Евы.
— Не возьмете-ли билетъ?
— Въ пользу студентовъ? Никогда-съ!... этого добра намъ не нужно, потому что отъ нихъ этотъ самый нигилизмъ идетъ!.. Спасибо-съ! Чтобы я сталъ помогать такой... Не возьму-съ ни одного билета!.. Намъ студентовъ не нужно... — Но...
— Вы-съ — мальчишки, о которыхъ заботиться...
— Но позвольте...
— Иванъ! Покажи этимъ господамъ дверь... „Саратовскій Листокъ“ справедливо замѣ
чаетъ, что въ этой мерзкой сценѣ отчасти и сами студенты виноваты: дѣло обошлосьбы и безъ подобныхъ господъ!
***
Казанцы, что называется, волкомъ воютъ: отставной поручикъ Костровскій обижаетъ ихъ и даже чуть не бьетъ...
Г. Костровскій — это казанскій антрепренеръ и актеръ. Какъ антрепренеръ, онъ любитъ за грошъ пятаки покупать, а какъ актеръ, онъ съ успѣхомъ могъ бы лицедѣйство
вать въ любомъ пасхальномъ балаганѣ. Въ то же время онъ считаетъ себя, во-первыхъ за благодѣтеля татарской столицы“, во вто
рыхъ — за Росси, непризнаннаго отечествомъ.
Наконецъ, въ третьихъ, непризнающее его отечество онъ хочетъ учить благоразумію, хотя бы при посредствѣ театральныхъ капель
динеровъ. Послѣднее продѣлывается слѣдующимъ манеромъ.
Идетъ бенефисъ г. Костровскаго („Въ крутыхъ берегахъ“). Бенефиціантъ появляется на сценѣ и — встрѣчается дружнымъ и согласнымъ хоромъ шиканья и свистковъ. Бенефиціантъ свирѣпо вращаетъ бѣлками, но демон
страціи этимъ прекратить не можетъ. Добрую четверть часа продолжается публичный концертъ свистуновъ. Что-же тутъ дѣлать? Г. Ко
стровскій отряжаетъ въ публику своихъ халоповъ, приказывая имъ распорядиться. И они распоряжаются.
Ближняя къ сценѣ дверь, говоритъ „Волжско- Камская газета“, отворяется и на галлереѣ появляется театральный лакей въ праздничномъ настроеніи духа, т. е. какъ стелька пьяный. Онъ разбрасываетъ ногой шубы, кото
рыя обыкновенно кладутся публикой около этой двери, и вводитъ за собой полицейскаго. Показывая блюстителю тишины на зрителей, онъ произноситъ внятно:
— Смотри, если кто нибудь... (непечатныя слова) если кто нибудь свистнетъ здѣсь,— лупи прямо въ морду!..
Затѣмъ, два другія лакея помѣщаются на третьей скамьѣ галлереи и ставятъ свои ноги на вторую. На заявленіе одного студента,
что этакъ сопогами можно испачкать одежду, слѣдуетъ отвѣтъ:
— Врешь! У меня ноги чище твоего рыла... Въ концѣ концовъ, конечно, грандіозный скандалъ: свистки, ругательства, попытки вынести, хрипъ и стонъ... Картина!
Это называется въ Казани театральнымъ
искусствомъ.
***
Въ Саратовѣ, въ настоящее время, то же вопли и стоны, ибо городъ этотъ хотя и не упраздняется, какъ городъ Виктора Александрова, за то — продается съ аукціона...
Да! Это не шутка: „столица Поволжья“, много лѣтъ не платившая въ городскую упра
ву государственныхъ и городскихъ сборовъ и прощаемая своимъ муниципалитетомъ, теперь
притянута на цугундеръ и плачетъ горькими слезами. За многими домовладѣльцами оказались недоимки за нѣсколько лѣтъ, а за иными и за цѣлыя десятилѣтія. Городское упра
вленіе, сидя само безъ денегъ, отказалось ждать долѣе — и произошла катавасія. Поли
ція приступила съ требованіемъ денегъ, и вотъ цѣлыя улицы описаны за неплатежъ повинностей. Весь домовладѣльческій штатъ ры
щетъ, отыскивая, гдѣ бы занять. Ростовщики потираютъ руки, полиція сбилась съ ногъ, а дома сразу упали въ цѣнѣ и продаются, ка
жется, не дороже тѣхъ картонныхъ домиковъ, которые вы видите въ игрушечныхъ магазинахъ...
***
Орелъ — всѣмъ городамъ городъ по удали своихъ обывателей. Да и какъ не быть имъ удалыми — съ ихъ „орловскими рысаками“ изъ Воронежской губерніи? Хотя, конечно, рысаки и ведутъ свою родословную изъ другой гу
берніи, — они, главнымъ образомъ, пришлись по душѣ орловцамъ. Газеты переполнены описаніемъ тѣхъ ристалищъ, которыя устраива
ются въ городѣ Орлѣ, — и устроиваются не на особо приспособленныхъ ипподрамахъ, а по просту... на улицахъ. Что ни день, то кого нибудь задавили; что ни сутки, то сшибли съ ногъ и переѣхали... Наконецъ, дѣло дошло до того, что орловскій полицеймейстеръ издалъ объявленіе, строго воспрещающее безшабаш
ную ѣзду по улицамъ. Это пришлось не по вкусу орловцамъ, и они устроили нѣкоторую демонстрацію. Мѣстный саврасъ наклеилъ полицейское распоряженіе на запятокъ своихъ саней и приступилъ къ уничтоженію пѣшехо
довъ... Всего интереснѣе то, что саврасъ этотъ оказался ученикомъ мѣстной гимназіи, откуда его и исключили за неостроумную выходку .
Вопросъ: научитъ-ли это орловцевъ оградить жизнь и здоровье своихъ согражданъ? Сомнѣваюсь.
На дѣйствительной же родинѣ орловскихъ рысаковъ обыватель орудуетъ въ иномъ родѣ. Вотъ пейзажикъ, который рисуется мѣстнымъ лѣтописцемъ.
Крупнымъ землевладѣльцемъ г. Т., въ теченіе ноября и декабря, представлено было взысканіе на крестьянъ, за неисполненіе ими своихъ обязательствъ, по 45 — 46 отдѣльнымъ заявленіямъ. Число дѣлъ огромное, если принять во вниманіе, что въ каждомъ взысканіи от
вѣтчиками являются отъ 2-хъ до 10-ти чело
вѣкъ. Что касается содержанія всѣхъ этихъ взысканій, то они производятся за негодную старую солому и полову, взятую крестьянами для скота въ годъ неурожая. Г. Т., изволите видѣть, раздовалъ солому, какъ видно, щедрою рукою, хотя условія, на которыхъ про
изводилась раздача, нельзя назвать щедрыми. Во что обошелся крестьянамъ ихъ заемъ, по
казываетъ примѣръ изъ одного условія г. Т., предъявленнаго мировому судьѣ. Въ Н — мъ волостномъ правленіи, человѣкъ 10 крестьянъ заключили, 23-го ноября 1880 года, съ г. Т.
условіе за взятую у него солому (старую) 3 1/2 сажени; за это они обязались: скосить и
ки. — Воронежскіе помѣщики. — Симбирскіе воители. ☛
Совершаемъ мы съ вами, читатель, экскурсіи въ нѣдра провинціальныхъ палестинъ, и не подозрѣваемъ, какимъ опасностямъ можемъ подвергнуться. Не говоря уже о проселочныхъ дорогахъ въ какой нибудь Царевококшайскъ, весьма легко претерпѣть даже и на желѣзной
дорогѣ!
Да! Особенно слѣдуетъ держать себя на сторожѣ вамъ, читательницы. Я не шучу. Пере
до мною „Саратовскій Листокъ“, и въ немъ подходящій разсказъ, который гласитъ слѣдующее.
Не очень давно, по мѣстной желѣзной дорогѣ проѣзжала въ Оренбургъ молодая дѣ
вушка N. Въ вагонѣ было людно. Пассажирка дремала, дѣло было ночью. Вдругъ, кто-то ее толкаетъ.
— Кто вы? Что вамъ угодно? Передъ ней становой О—въ:
— Уступите мѣстечко, говоритъ...
Дѣвушка подвигается - Становой усѣлся и „пошелъ писать“: предлагаетъ дѣвушкѣ перейти во 2-й классъ, говоритъ ей „любез
ности“... Она проситъ оставить ее въ покоѣ и прибѣгаетъ къ помощи сосѣдки - старушки. Становой, видя тщету своихъ исканій, удалился.
Поѣздъ, между тѣмъ подходитъ къ станціи, находящейся въ станѣ г. О—ва. Тутъ ужъ онъ всемогущъ. Лишь только поѣздъ остановился, являются два жандарма и арестуютъ дѣвуш
ку, по подозрѣнію ея становымъ въ кражѣ часовъ. Кстати, арестовали и старуху. Что бы съ ними было — трудно угадать; но ихъ выручилъ счасливый случай: на станцію неожиданно является супруга дон-Жуана, дѣ
лаетъ ему „сцену“, отыскиваетъ часы въ его карманахъ и уводитъ домой... Пассажирки освобождены.
Вотъ вамъ и путешествуй! Положимъ, становой за свою продѣлку былъ удаленъ изъ стана; но, вѣдь, можно нарваться и на другаго, подобнаго ему, рыцаря!?
***
Мѣсто дѣйствія — Могилевъ... Все „еврейство“ — въ ужасной ажитаціи, по поводу пріѣзда въ городъ ученаго цадика, излѣчивающаго безплодныхъ женщинъ. Всѣ, лишенные дѣтей, супруги спѣшатъ къ спасительному врачу, дабы сдѣлаться затѣмъ счастливыми paterfamilias’ами. Цадикъ практикуетъ, и не видитъ недостатка въ паціентахъ.
Что-же за лѣкарство пускаетъ онъ въ ходъ? Очень простое. Каждая безплодная еврейка должна принести цадику два полуимперьяла. Онъ, въ присутствіи цѣлой толпы посѣтителей, завертываетъ монеты въ бумажку, ис
писанную какими то кабалистическими знака
ми, потомъ зашиваетъ въ тряпку и велитъ носить на шеѣ въ теченіи шести дней; послѣ этого срока талисманъ можетъ быть снятъ, ибо безплодная будетъ уже носить, такъ сказать, младенца подъ сердцемъ...
Видите, какъ просто и удобно?
По истеченіи шести дней, еврейки, дѣйствительно, сняли съ шеи талисманы и побѣжали одна у другой справляться о дѣйствіяхъ чудеснаго лѣкарства.
— Ну, что?
— Тебя не тошнитъ?... И т. д.
Но ничего особеннаго никто, какъ будто, не замѣтилъ... до тѣхъ поръ, пока одна изъ паціентокъ не догадалась вскрыть ладонку.
О, удивленіе! Вмѣсто двухъ золотыхъ полуимперьяловъ, тамъ оказались два самые обыкновенные семишника!..
Цадикъ безплодія не излѣчилъ, но самъ провелъ время въ Могилевѣ далеко не безплодно.
***
Въ Саратовѣ дѣло обходится безъ Фокусовъ, и городъ все-же можетъ считаться самымъ плодовитымь... по части произростанія въ немъ мужчинъ раритентнаго свойства. Не говоря о другихъ, одинъ пародируетъ предъ нами въ такомъ видѣ.
Студенты саратовцы, прибывшіе сюда на время рождественскихъ праздниковъ, задумали
устроить въ мѣстномъ клубѣ литературномузыкальный вечеръ въ пользу своихъ бѣд
ныхъ товарищей. Что бы болѣе распродать билетовъ, нѣкоторые вздумали развозить ихъ по домамъ „именитыхъ гражданъ“ столицы Поволжья. Являются, между прочимъ, къ одному мировому судьѣ, аристократической кро
ви... кавалеру, ведущему свою родословную прямо отъ Адама и Евы.
— Не возьмете-ли билетъ?
— Въ пользу студентовъ? Никогда-съ!... этого добра намъ не нужно, потому что отъ нихъ этотъ самый нигилизмъ идетъ!.. Спасибо-съ! Чтобы я сталъ помогать такой... Не возьму-съ ни одного билета!.. Намъ студентовъ не нужно... — Но...
— Вы-съ — мальчишки, о которыхъ заботиться...
— Но позвольте...
— Иванъ! Покажи этимъ господамъ дверь... „Саратовскій Листокъ“ справедливо замѣ
чаетъ, что въ этой мерзкой сценѣ отчасти и сами студенты виноваты: дѣло обошлосьбы и безъ подобныхъ господъ!
***
Казанцы, что называется, волкомъ воютъ: отставной поручикъ Костровскій обижаетъ ихъ и даже чуть не бьетъ...
Г. Костровскій — это казанскій антрепренеръ и актеръ. Какъ антрепренеръ, онъ любитъ за грошъ пятаки покупать, а какъ актеръ, онъ съ успѣхомъ могъ бы лицедѣйство
вать въ любомъ пасхальномъ балаганѣ. Въ то же время онъ считаетъ себя, во-первыхъ за благодѣтеля татарской столицы“, во вто
рыхъ — за Росси, непризнаннаго отечествомъ.
Наконецъ, въ третьихъ, непризнающее его отечество онъ хочетъ учить благоразумію, хотя бы при посредствѣ театральныхъ капель
динеровъ. Послѣднее продѣлывается слѣдующимъ манеромъ.
Идетъ бенефисъ г. Костровскаго („Въ крутыхъ берегахъ“). Бенефиціантъ появляется на сценѣ и — встрѣчается дружнымъ и согласнымъ хоромъ шиканья и свистковъ. Бенефиціантъ свирѣпо вращаетъ бѣлками, но демон
страціи этимъ прекратить не можетъ. Добрую четверть часа продолжается публичный концертъ свистуновъ. Что-же тутъ дѣлать? Г. Ко
стровскій отряжаетъ въ публику своихъ халоповъ, приказывая имъ распорядиться. И они распоряжаются.
Ближняя къ сценѣ дверь, говоритъ „Волжско- Камская газета“, отворяется и на галлереѣ появляется театральный лакей въ праздничномъ настроеніи духа, т. е. какъ стелька пьяный. Онъ разбрасываетъ ногой шубы, кото
рыя обыкновенно кладутся публикой около этой двери, и вводитъ за собой полицейскаго. Показывая блюстителю тишины на зрителей, онъ произноситъ внятно:
— Смотри, если кто нибудь... (непечатныя слова) если кто нибудь свистнетъ здѣсь,— лупи прямо въ морду!..
Затѣмъ, два другія лакея помѣщаются на третьей скамьѣ галлереи и ставятъ свои ноги на вторую. На заявленіе одного студента,
что этакъ сопогами можно испачкать одежду, слѣдуетъ отвѣтъ:
— Врешь! У меня ноги чище твоего рыла... Въ концѣ концовъ, конечно, грандіозный скандалъ: свистки, ругательства, попытки вынести, хрипъ и стонъ... Картина!
Это называется въ Казани театральнымъ
искусствомъ.
***
Въ Саратовѣ, въ настоящее время, то же вопли и стоны, ибо городъ этотъ хотя и не упраздняется, какъ городъ Виктора Александрова, за то — продается съ аукціона...
Да! Это не шутка: „столица Поволжья“, много лѣтъ не платившая въ городскую упра
ву государственныхъ и городскихъ сборовъ и прощаемая своимъ муниципалитетомъ, теперь
притянута на цугундеръ и плачетъ горькими слезами. За многими домовладѣльцами оказались недоимки за нѣсколько лѣтъ, а за иными и за цѣлыя десятилѣтія. Городское упра
вленіе, сидя само безъ денегъ, отказалось ждать долѣе — и произошла катавасія. Поли
ція приступила съ требованіемъ денегъ, и вотъ цѣлыя улицы описаны за неплатежъ повинностей. Весь домовладѣльческій штатъ ры
щетъ, отыскивая, гдѣ бы занять. Ростовщики потираютъ руки, полиція сбилась съ ногъ, а дома сразу упали въ цѣнѣ и продаются, ка
жется, не дороже тѣхъ картонныхъ домиковъ, которые вы видите въ игрушечныхъ магазинахъ...
***
Орелъ — всѣмъ городамъ городъ по удали своихъ обывателей. Да и какъ не быть имъ удалыми — съ ихъ „орловскими рысаками“ изъ Воронежской губерніи? Хотя, конечно, рысаки и ведутъ свою родословную изъ другой гу
берніи, — они, главнымъ образомъ, пришлись по душѣ орловцамъ. Газеты переполнены описаніемъ тѣхъ ристалищъ, которыя устраива
ются въ городѣ Орлѣ, — и устроиваются не на особо приспособленныхъ ипподрамахъ, а по просту... на улицахъ. Что ни день, то кого нибудь задавили; что ни сутки, то сшибли съ ногъ и переѣхали... Наконецъ, дѣло дошло до того, что орловскій полицеймейстеръ издалъ объявленіе, строго воспрещающее безшабаш
ную ѣзду по улицамъ. Это пришлось не по вкусу орловцамъ, и они устроили нѣкоторую демонстрацію. Мѣстный саврасъ наклеилъ полицейское распоряженіе на запятокъ своихъ саней и приступилъ къ уничтоженію пѣшехо
довъ... Всего интереснѣе то, что саврасъ этотъ оказался ученикомъ мѣстной гимназіи, откуда его и исключили за неостроумную выходку .
Вопросъ: научитъ-ли это орловцевъ оградить жизнь и здоровье своихъ согражданъ? Сомнѣваюсь.
На дѣйствительной же родинѣ орловскихъ рысаковъ обыватель орудуетъ въ иномъ родѣ. Вотъ пейзажикъ, который рисуется мѣстнымъ лѣтописцемъ.
Крупнымъ землевладѣльцемъ г. Т., въ теченіе ноября и декабря, представлено было взысканіе на крестьянъ, за неисполненіе ими своихъ обязательствъ, по 45 — 46 отдѣльнымъ заявленіямъ. Число дѣлъ огромное, если принять во вниманіе, что въ каждомъ взысканіи от
вѣтчиками являются отъ 2-хъ до 10-ти чело
вѣкъ. Что касается содержанія всѣхъ этихъ взысканій, то они производятся за негодную старую солому и полову, взятую крестьянами для скота въ годъ неурожая. Г. Т., изволите видѣть, раздовалъ солому, какъ видно, щедрою рукою, хотя условія, на которыхъ про
изводилась раздача, нельзя назвать щедрыми. Во что обошелся крестьянамъ ихъ заемъ, по
казываетъ примѣръ изъ одного условія г. Т., предъявленнаго мировому судьѣ. Въ Н — мъ волостномъ правленіи, человѣкъ 10 крестьянъ заключили, 23-го ноября 1880 года, съ г. Т.
условіе за взятую у него солому (старую) 3 1/2 сажени; за это они обязались: скосить и