лѣво, прп входѣ въ ущелье, сады п долы верхняго Бакчисарая. Бѣдепъ впдъ, но оиъ соотвѣтствуетъ пастроепію богомольца, вы ходящаго изъ храма п слѣ теплэіі мзлитвы: бѣдна и мрач
на природа дола, но свѣтло и роскошно въ верху — небо, къ которому стремятся его помыслы н чувства.
Среди многихъ свѣжихъ могилъ монастырскаго кладбпща, два земляные сугроба, осѣненные большими деревянными кре
стами, приковываютъ къ себѣ воспоминаніе. Эти сугробы надъ прахомъ двухъ незабвенныхъ генераловъ, много обѣщав
шихъ отечеству и сраженныхъ въ порѣ жизни самой полезной, полной, неутомимой дѣятельности н силъ: надъ прахомъ Ге. нералъ-Адъютаптз Барона Вревскаго н Начальника Штаба 3-го Пѣхотнаго Корпуса, Геиералъ-Маіора Веймарна.
Генералъ Вревскій сраженъ ядромъ въ правое плеча, въ дѣлѣ на Черной, 4-го Августа 1855 года, находясь въ свитѣ главно
командующаго и возлѣ самого Князя Горчакова. Передъ тѣмъ была убита подъ нимъ лошадь, потомъ онъ получилъ контузію вь ногу, слѣдующую въ руку, и когда замѣтили ему, что пзъ всей свиты онъ лишь одинъ столь несчастливъ и благоразуміе требуетъ оставить пол битвы, на к :емь безполезно подвергает
ся смерти — Вревскій равнодушно отвѣчалъ: «Для счета н третій разъ могу быть контуженъ.» Но третій ударъ былъ роковой, смертельный.
Генералъ Веймарнъ, одинъ изъ лучшихъ ОФицеров ь Генеральнаго Штаба, свэшш личными достоинствами заслужилъ всеобщую любовь и уваженіе. Хладнокровное мужество его было непостижимо. Для примѣра повторю разсказъ очевидца. По прибытіи Гейера .а Веймарна въ Севастополь, онъ поспѣшилъ обойти всю оборонительную линію. Въ то время, когда онъ проходилъ по пятому бастіону, бомба упала въ нѣсколькихъ ша
гахъ впереди его п завертѣлась, шипя дымящеюся трубкой, но Веймарпъ, не обращая на нее вниманія, прошелъ снарядъ, за
ключавшій въ себѣ вѣрную смерть, н когда черезъ нѣсколько секундъ бомба лопнула и черепья съ визгомъ разлетѣлись надъ головою и по бокамъ, неустрашимый замѣтилъ сопровождавшимъ его: «Однако счастливо —никого ни задѣло1»
4-го Августа, выскакавъ шаговъ на полтораста впередъ колоннъ, шедшихъ на штурмъ Ѳедюхнныхъ Горъ, Генералъ Веймарнъ сказалъ ординарцу Генерала Реада: «Покажемте, какъ должно итти впередъ.» Пуля вражья остановила его мужественный порывъ.
Считаю обязанностью присовокупить къ статьѣ Севастопольскія Кладбища (см. ДМ 9 Русскаго Художественнаго Листка) слѣдующія, сообщенныя маѣ, подробности геройскаго
самоотверженія іі смерти нѣкоторыхъ изъ упомянутыхъ мною въ гой статьѣ лицъ.
Когда былъ смертельно раненъ ОФпцеръ Генеральнаго Штаба Лавровъ, то послѣднія слова его были обращены къ одному замѣченному имъ въ храбрости солдату, находившемуся въ числѣ несшихъ его на носилкахъ: «Поди къ главнокомандующему и скажи, что я прошу, чтоб ы георгіевскій крестъ, обѣщанный мнѣ княземъ, былъ данъ тебѣ.»...... Главнокомандующій исполнилъ просьбу павшаго героя.
Командиръ Колыванскаго Полка, Полковникъ Темерязевъ,«ведя полкъ свой подъ непріятельскую картечь, воскликнулъ: «Ребята! смотрите на меня, я буду всегда впереди васъ!» и палъ сраженный картечью впереди своего полка.
Маіоръ Абаза, по окончаніи дѣла въ ночи съ 10-го на 11-е Мая, возвратясь на бастіонъ съ командуемымъ имъ баталіономъ Подольскаго Полка, вышелъ на разсвѣтѣ за оборонительную линію высмотрѣть раненыхъ своего баталіона, и былъ застрѣ
ленъ Французами въ упоръ, заплативъ жизнью за свое высокое человѣколюбіе къ своимъ подчиненнымъ.
Цѣлый свѣтъ, друзья и недруги иаши, удивляются могучей, безпримѣрной въ лѣтописяхъ міра защитѣ Севастополя. Мы, Русскіе, но справедливости, гордимся своими бо
г атырями, великодушно одиннадцать мѣсяцевъ кровью своего обливавшихъ севастопольскія стѣны и сдерживавшихъ отчаянные порывы смѣлыхъ и искусныхъ враговъ предъ оборонительною линіею, крѣпкою ие несокрушимостью око
повъ, но мощью духа защитниковъ. Сила духа севастопольскаго гарнизона непостижима! Испытаніе мужества и хла
днокровнаго пренебреженія смерти длилось тамъ не сутки, какъ это бываетъ въ генеральныхъ сраженіяхъ, но дни, недѣли, мѣсяцы, почти безпрерывно день и иочь, безъ от
дыха и срока. И можетъ ли упорное полевое сраженіе сра
вниться съ однимъ днемъ бомбардированія, когда десятки тысячъ разрывныхъ снарядовъ лопаются вокругъ и надъ головою, когда ядра, отовсюду бороздя землю, скрещивают
ся, а пули жужжатъ будто пчелиный рой у своего улья. И подъ этимъ огнемъ, то ослабѣвавшимъ, то усиливавшимся, должно было и спать, и обѣдать, и съ полнымъ вниманіемъ къ дѣлу пополнять работы по исправленію верковъ. Скажите, какъ измѣрить степень этого великаго, безконечно длившагося подвига, какъ оцѣнить такое самопожертво
ваніе? Нужна теплая вѣра, нужна любовь къ престолу и отечеству, нужно полное сознаніе своего долга, сознаніе, что мы, единицы, каждый порознь, существуемъ не для себя, не для родины, — чтобы безтрепетно стоять лицемъ противу тысячи смертей, грозящихъ ежеминутно и нескончае
мо, -— словомъ, нужно быть Русскимъ. II отозвалась вся Россія, отъ земледѣльца до Царя, сочувствіемъ пла
меннымъ къ поборникамъ своей чести, въ безпредѣльной заботливости объ участи героевъ, пострадавшихъ въ великомъ дѣлѣ, и ихъ семействъ, въ выраженіи къ нимъ при
знательности за сохраненіе народной славы. Признательность эта выяснилась п тогда, когда громъ орудій умолкалъ,
и всѣ помышляли о близкомъ мирѣ, — выразилась въ Москвѣ, въ сердцѣ Россіи, при встрѣчѣ морскихъ экипажей Черноморскаго Флота.
Безспорно, морякамъ принадлежатъ первые листки лавроваго вѣнка, который Россія возлагаетъ иа защитниковъ Севастополя. Моряки Черноморскаго Флота добровольно и сознательно рѣшились потопить свои корабли, п съ пушками, съ нихъ снятыми, первые стали на стѣны роднаго города; имъ досталась самая трудная доля въ оборонѣ, са
мое жестокое испытаніе въ трудахъ, силѣ, мужествѣ и любви къ отечеству. Сухопутныя войска раздѣлили съ ни
ми подвигъ, въ послѣдствіи приняли на себя большую часть трудовъ, но моряки до послѣдней минуты не покидали первоначально запятыхъ ими опаснѣйшихъ постовъ , н только смерть или увѣчье заставляли ихъ уступать эту честь другимъ. Были даже такіе, которые лечили свои раны, не покидая своихъ мѣстъ на оборонительной линіи.
Изъ числа многихъ счастливцевъ-морякось, вынесшихъ до конца жестокое испытаніе самоотверженія, предста
вляемъ на первый разъ изображенія Вице-Адмираловъ ІІовоснльскаго и Панфилова и Капитана 1-го ранга Зорина. Всѣ трое, въ разное время, исполняли важную обязанность начальниковъ отдѣленій оборонительной линіи севастопольскихъ укрѣпленій.
Обязанность эта требовала неусыпной дѣятельности, мужества и сверхъестественнаго напряженія Физическихъ и душевныхъ силъ, къ постоянной распорядительности на каждомъ пунктѣ отдѣленія, простиравшагося отъ двухъ до трехъ верстъ; къ немедленному возстановленію уничтожае
мыхъ, артиллеріею аттакугощаго, верковъ, подъ сильнѣйшимъ огнемъ непріятеля, къ перемѣнѣ подбитыхъ огромныхъ ко
на природа дола, но свѣтло и роскошно въ верху — небо, къ которому стремятся его помыслы н чувства.
Среди многихъ свѣжихъ могилъ монастырскаго кладбпща, два земляные сугроба, осѣненные большими деревянными кре
стами, приковываютъ къ себѣ воспоминаніе. Эти сугробы надъ прахомъ двухъ незабвенныхъ генераловъ, много обѣщав
шихъ отечеству и сраженныхъ въ порѣ жизни самой полезной, полной, неутомимой дѣятельности н силъ: надъ прахомъ Ге. нералъ-Адъютаптз Барона Вревскаго н Начальника Штаба 3-го Пѣхотнаго Корпуса, Геиералъ-Маіора Веймарна.
Генералъ Вревскій сраженъ ядромъ въ правое плеча, въ дѣлѣ на Черной, 4-го Августа 1855 года, находясь въ свитѣ главно
командующаго и возлѣ самого Князя Горчакова. Передъ тѣмъ была убита подъ нимъ лошадь, потомъ онъ получилъ контузію вь ногу, слѣдующую въ руку, и когда замѣтили ему, что пзъ всей свиты онъ лишь одинъ столь несчастливъ и благоразуміе требуетъ оставить пол битвы, на к :емь безполезно подвергает
ся смерти — Вревскій равнодушно отвѣчалъ: «Для счета н третій разъ могу быть контуженъ.» Но третій ударъ былъ роковой, смертельный.
Генералъ Веймарнъ, одинъ изъ лучшихъ ОФицеров ь Генеральнаго Штаба, свэшш личными достоинствами заслужилъ всеобщую любовь и уваженіе. Хладнокровное мужество его было непостижимо. Для примѣра повторю разсказъ очевидца. По прибытіи Гейера .а Веймарна въ Севастополь, онъ поспѣшилъ обойти всю оборонительную линію. Въ то время, когда онъ проходилъ по пятому бастіону, бомба упала въ нѣсколькихъ ша
гахъ впереди его п завертѣлась, шипя дымящеюся трубкой, но Веймарпъ, не обращая на нее вниманія, прошелъ снарядъ, за
ключавшій въ себѣ вѣрную смерть, н когда черезъ нѣсколько секундъ бомба лопнула и черепья съ визгомъ разлетѣлись надъ головою и по бокамъ, неустрашимый замѣтилъ сопровождавшимъ его: «Однако счастливо —никого ни задѣло1»
4-го Августа, выскакавъ шаговъ на полтораста впередъ колоннъ, шедшихъ на штурмъ Ѳедюхнныхъ Горъ, Генералъ Веймарнъ сказалъ ординарцу Генерала Реада: «Покажемте, какъ должно итти впередъ.» Пуля вражья остановила его мужественный порывъ.
Считаю обязанностью присовокупить къ статьѣ Севастопольскія Кладбища (см. ДМ 9 Русскаго Художественнаго Листка) слѣдующія, сообщенныя маѣ, подробности геройскаго
самоотверженія іі смерти нѣкоторыхъ изъ упомянутыхъ мною въ гой статьѣ лицъ.
Когда былъ смертельно раненъ ОФпцеръ Генеральнаго Штаба Лавровъ, то послѣднія слова его были обращены къ одному замѣченному имъ въ храбрости солдату, находившемуся въ числѣ несшихъ его на носилкахъ: «Поди къ главнокомандующему и скажи, что я прошу, чтоб ы георгіевскій крестъ, обѣщанный мнѣ княземъ, былъ данъ тебѣ.»...... Главнокомандующій исполнилъ просьбу павшаго героя.
Командиръ Колыванскаго Полка, Полковникъ Темерязевъ,«ведя полкъ свой подъ непріятельскую картечь, воскликнулъ: «Ребята! смотрите на меня, я буду всегда впереди васъ!» и палъ сраженный картечью впереди своего полка.
Маіоръ Абаза, по окончаніи дѣла въ ночи съ 10-го на 11-е Мая, возвратясь на бастіонъ съ командуемымъ имъ баталіономъ Подольскаго Полка, вышелъ на разсвѣтѣ за оборонительную линію высмотрѣть раненыхъ своего баталіона, и былъ застрѣ
ленъ Французами въ упоръ, заплативъ жизнью за свое высокое человѣколюбіе къ своимъ подчиненнымъ.
ЗАЩИТНИКИ СЕВАСТОПОЛЯ.
Цѣлый свѣтъ, друзья и недруги иаши, удивляются могучей, безпримѣрной въ лѣтописяхъ міра защитѣ Севастополя. Мы, Русскіе, но справедливости, гордимся своими бо
г атырями, великодушно одиннадцать мѣсяцевъ кровью своего обливавшихъ севастопольскія стѣны и сдерживавшихъ отчаянные порывы смѣлыхъ и искусныхъ враговъ предъ оборонительною линіею, крѣпкою ие несокрушимостью око
повъ, но мощью духа защитниковъ. Сила духа севастопольскаго гарнизона непостижима! Испытаніе мужества и хла
днокровнаго пренебреженія смерти длилось тамъ не сутки, какъ это бываетъ въ генеральныхъ сраженіяхъ, но дни, недѣли, мѣсяцы, почти безпрерывно день и иочь, безъ от
дыха и срока. И можетъ ли упорное полевое сраженіе сра
вниться съ однимъ днемъ бомбардированія, когда десятки тысячъ разрывныхъ снарядовъ лопаются вокругъ и надъ головою, когда ядра, отовсюду бороздя землю, скрещивают
ся, а пули жужжатъ будто пчелиный рой у своего улья. И подъ этимъ огнемъ, то ослабѣвавшимъ, то усиливавшимся, должно было и спать, и обѣдать, и съ полнымъ вниманіемъ къ дѣлу пополнять работы по исправленію верковъ. Скажите, какъ измѣрить степень этого великаго, безконечно длившагося подвига, какъ оцѣнить такое самопожертво
ваніе? Нужна теплая вѣра, нужна любовь къ престолу и отечеству, нужно полное сознаніе своего долга, сознаніе, что мы, единицы, каждый порознь, существуемъ не для себя, не для родины, — чтобы безтрепетно стоять лицемъ противу тысячи смертей, грозящихъ ежеминутно и нескончае
мо, -— словомъ, нужно быть Русскимъ. II отозвалась вся Россія, отъ земледѣльца до Царя, сочувствіемъ пла
меннымъ къ поборникамъ своей чести, въ безпредѣльной заботливости объ участи героевъ, пострадавшихъ въ великомъ дѣлѣ, и ихъ семействъ, въ выраженіи къ нимъ при
знательности за сохраненіе народной славы. Признательность эта выяснилась п тогда, когда громъ орудій умолкалъ,
и всѣ помышляли о близкомъ мирѣ, — выразилась въ Москвѣ, въ сердцѣ Россіи, при встрѣчѣ морскихъ экипажей Черноморскаго Флота.
Безспорно, морякамъ принадлежатъ первые листки лавроваго вѣнка, который Россія возлагаетъ иа защитниковъ Севастополя. Моряки Черноморскаго Флота добровольно и сознательно рѣшились потопить свои корабли, п съ пушками, съ нихъ снятыми, первые стали на стѣны роднаго города; имъ досталась самая трудная доля въ оборонѣ, са
мое жестокое испытаніе въ трудахъ, силѣ, мужествѣ и любви къ отечеству. Сухопутныя войска раздѣлили съ ни
ми подвигъ, въ послѣдствіи приняли на себя большую часть трудовъ, но моряки до послѣдней минуты не покидали первоначально запятыхъ ими опаснѣйшихъ постовъ , н только смерть или увѣчье заставляли ихъ уступать эту честь другимъ. Были даже такіе, которые лечили свои раны, не покидая своихъ мѣстъ на оборонительной линіи.
Изъ числа многихъ счастливцевъ-морякось, вынесшихъ до конца жестокое испытаніе самоотверженія, предста
вляемъ на первый разъ изображенія Вице-Адмираловъ ІІовоснльскаго и Панфилова и Капитана 1-го ранга Зорина. Всѣ трое, въ разное время, исполняли важную обязанность начальниковъ отдѣленій оборонительной линіи севастопольскихъ укрѣпленій.
Обязанность эта требовала неусыпной дѣятельности, мужества и сверхъестественнаго напряженія Физическихъ и душевныхъ силъ, къ постоянной распорядительности на каждомъ пунктѣ отдѣленія, простиравшагося отъ двухъ до трехъ верстъ; къ немедленному возстановленію уничтожае
мыхъ, артиллеріею аттакугощаго, верковъ, подъ сильнѣйшимъ огнемъ непріятеля, къ перемѣнѣ подбитыхъ огромныхъ ко