РУССКІЙ ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ листокъ,
ИЗДАВАЕМЫЙ
В. ТИМмомъ. ПРАЗДНЕСТВА ВЪ МОСКВѢ,
ВЪ ЧЕСТЬ ЧЕРНОМОРСКИХЪ МОРЯКОВЪ.
(Къ первому листу рисунковъ.)
Слухомъ земля полнится. Прошелъ слухъ по землѣ русской, что идутъ изъ Николаева въ Москву моряки, защитники Севастополя. Взволновалась бѣлокаменная, по
желала чествовать храбрыхъ воиновъ, имена которыхъ со всею Россіею твердила съ гордостью, съ которыми жила мыслями и душою на валахъ севастопольскихъ въ продолженіе года.
Но что же сдѣлали такого моряки, чтобъ имъ и первый почетъ и задушевное спасибо? Развѣ не равно съ сухопут
ными войсками бились они а умирали на стѣнахъ роднаго город№ Не синопская ли побѣда выиграла имъ предпочтеніе и народную признательность?
Синопская побѣда сама по себѣ, а въ Севастополѣ другая важная заслуга. Чтобы объяснить ее, надо обратиться къ прошлому.
Выпишу страничку изъ сказаніи о защитѣ Севастополя. Адмиралъ Лазаревъ создалъ Черноморскій Флотъ. У первой морской державы міра онъ выхватилъ самый блестящій моментъ существованія ея Флота, — нельсоновской эпохи , перенесъ его на Черное Море, осуществилъ, одѣлъ деревомъ и парусами, вдохнулъ его въ людей; одушевилъ мощнымъ своимъ духомъ, неутомимо стремилъ все далѣе, да
лѣе, и довелъ свое созданіе — Черноморскій парусный Флотъ до совершенства, высшаго нежели въ самой Англіи, по архитектурѣ, устройству, маневрамъ. Американцы,
взирая (на нашъ флотъ, припоминали себѣ, что когда-то видѣли что то подобное при Нельсонѣ.
Лазаревъ вполнѣ достигъ осуществленія своеіі мысли, желанія, мечты: совершилъ свое дѣло.
Во Флотѣ у него были два моряка, ученики его: одинъ командиръ корабля «Двѣнадцать Апостоловъ» — Корниловъ, другой, командиръ корабля «Силистрія» — Нахи
мовъ. Оба горячо любили свое поприще, и клали за него душу. Корабли обоихъ соперничали между собою, ни въ чемъ другъ другу не уступая, а всѣ остальные были по
слѣдователями первыхъ, главныхъ преемниковъ любви Лазарева къ Черноморскому Флоту.
Нахимовъ жилъ только моремъ и совершенствованіемъ наслѣдія, завѣщаннаго Лазаревымъ. Черноморскій парусный Флотъ слушался воли и слова его подъ самыми ужасными
порывами урагана, и входилъ на рейдъ и въ гавань какъ лодочка въ затишь.
Корниловъ, пробывъ два года въ Англіи, въ то время,
когда паровая система взяла тамъ верхъ надъ парусами, подобно Лазареву, перенесъ эту благотворную мысль на Черное Море и, полный великаго одушевленія, знанія, мощности, всего, чтобъ быть Лазаревымъ въ осуществленіи новой идеи, — положилъ основный для того камень въ сооруженіи Лазарева Адмиралтейства. Кипѣла дѣятель
ность, напрягались душевныя усилія Корнилова, и вотъ надежды его росли, мечта, которою онъ только и жилъ, готова была вскорѣ осуществиться: вдругъ произошла высадка непріятеля въ Евпаторіи. Корпусъ нашихъ войскъ, въ полной увѣренности встрѣтить десантъ, почти равный
себѣ числительностью, смѣло устремился впередъ, чтобъ преградить путь наступающему врагу, но сила въ два раза большая сломила преграду: доступъ къ Севастополю от
крытъ съ суши, почти беззащитенъ, а флотъ, запертый въ бухтѣ, — погибнетъ съ паденіемъ города. Закипѣла въ Севастополѣ страшная тревога. Мрачно взирали адмиралы,
одинъ на горячо любимый имъ флотъ, другой на зерно будущаго величія послѣдняго У обоихъ сжалось сердце болью, будто у матери, у которой готовятся оторвать отъ груди любимыхъ дѣтей! Адмиралы порѣшили единоду
шно единственную казавшуюся имъ доступную участь Флота и созвали командировъ кораблей.
Корниловъ имъ сказалъ: «Мы одни, безъ войска, защи
щать въ одно время городъ и флотъ не можемъ. Идемъ же въ море, на вражьи корабли, на славную смерть—мертвые бо срама не имутъ!»
На эготъ порывъ благородной рыцарской отваги отвѣчали капитаны: «Въ море выйдемъ, славную смерть най
демъ; но погубимъ съ собою флотъ, и не спасемъ города. Лучше, потопивъ корабли, заградимъ ими входъ непріяте
лю въ бухту, а сами съ пушками встапемъ за городомъ, насыпемъ валы и будемъ биться до послѣдняго!»
Тоже самое приказалъ и Главнокомандовавшій Князь Меншиковъ. — Сталось но приказу свѣтлѣйшаго и согласно съ мнѣніемъ капитановъ!
Семь кораблей, обреченные въ жертву, медленно спустились къ выходу изъ бухты и стали поперегъ ея, по линіи между Константиновскимъ Фортомъ и Александров
скою Башней. Топоры ударили въ трюмахъ, люки пробиты, и великаны, гордость Чернаго Моря, зависть чужеземцевъ, цлицетворенная краса по Формамъ, вооруженію и оснасткѣ — въ грозномъ безмолвіи тихо стали опускаться въ пучину.
Нѣкоторые корабли издавали какъ бы тяжкіе стоны. — Матросскія жены рыдали; у многихъ моряковъ пробивались слезы: плакать было некогда. Корабль «Три Святителя» не погружался. Отданъ приказъ пустить его на дно ядрами.
Пароходъ «Херсонесъ» подошелъ на ближній выстрѣлъ. У командира парохода не поднималась рука на потопленіе
№ 11.
10-го АПРѢЛЯ.
1856 ГОДА.