русскій художественный листокъ,
ИЗДАВАЕМЫЙ
В. ТИММОМЪ.
КЪ РИСУНКУ:
АДМИРАЛЪ Н. С. НАХИМОВЪ ВЪ ГРОБУ.
Для объясненія сего рисунка сообщаемъ отрывокъ изъ письма сестры Крестовоздвиженской Общины, которое было
помъщено въ Морскомъ Сборникъ: «И иаконецъ-такн удалось Французамъ попасть въ Нахимова: сколько времени они въ него мътнли, когда опъ такъ неосторожно разъъзжалъ по всъмъ бастіонамъ. Когда никто не носитъ эполетъ, онъ постоянно пхъ носилъ. А когда его предупреждали объ опас
ности, онъ никогда ие обращалъ на это вниманія. Послѣ своей несчастной раны, онъ жилъ только полторы сутокъ, не го
ворилъ, іі не приходилъ въ себя. Лежалъ онъ на Сѣверной; перевезли его сюда, въ его домъ, безъ всякой церемоніи. Я сказала сестрѣ Л., что иду поклониться Нахимову; еще двѣ сестры пошли со мною. Уже готовились къ выносу въ цер
ковь для отпѣванія; это было въ Пятницу, послѣ обѣда. На улицѣ уже стояли войска и пушки; вокругъ дома, множество офицеровъ, п морскихъ, и армейскихъ. Во второй комнатѣ стоялъ его гробъ, золотой парчи; кругомъ много подушекъ съ орденами; въ головахъ три адмиральскіе Флага группиро
ваны, а самъ оиъ былъ покрытъ тѣмъ прострѣленнымъ и изорваннымъ Флагомъ, который развѣвался на его кораблѣ въ день синопской битвы. Священникъ въ полномъ облаче
ніи читалъ евангеліе, а по загорѣлымъ щекамъ моряковъ, которые стояли на часахъ, текли слезы. Да и съ тѣхъ поръ я не видала нп одного моряка, который не сказалъ бы, что съ радостью легъ бы за него. Только одинъ, сказавъ это, прибавилъ: «ну, да все равно; я самъ за нимъ скоро умру.» Оііъ говорилъ мнѣ это на ампутаціонномъ столѣ. У Нахимова, въ домѣ, я видѣла Берга, который срисовалъ съ покойнаго портретъ уже въ гробѣ. Такъ какъ весь генера
литетъ долженъ былъ тутъ быть, то мы и не остались на церемоніи, а пошли къ павловскимъ. Пришелъ докторъ, что жпветъ у нихъ, и сказалъ, что съ бульвара очень хо
рошо видно, и что еще ходятъ прощаться. Мы пошли туда. Мы стояли на бульварѣ, это близъ того мѣста, гдѣ библіотека, очень высокое мѣсто, а церковь внизу, близъ Графской Пристани. Мы простояли нѣсколько времени: все еще ходили прощаться. Наконецъ заунывный перезвонъ, и все болѣе и болѣе слышное пъніе возвѣстили намъ, что вы
ходятъ изъ церкви, и они повернули совсѣмъ ие туда, куда я ожидала, а прямо къ намъ на гору, такъ что прошли со
вершенно мимо насъ. Никогда я не буду въ силахъ передать тебѣ этого глубоко грустнаго впечатлѣнія. Представь себѣ,
что мы были на возвышенности, съ которой видѣнъ весь Севастополь: бухта съ нашими разснащенными кораблями,
море съ грознымъ и многочисленнымъ флотомъ нашихъ враговъ, горы съ нашими бастіонами, гдѣ Нахимовъ бывалъ
безпрестанно, ободряя еще болѣе примѣромъ, чѣмъ словомъ,— и горы съ ихъ баттареями, съ которыхъ такъ безпощадно они громятъ Севастополь. Представь же себѣ этотъ огром
ный видъ, и надъ всѣмъ этимъ, а особливо надъ моремъ— мрачныя, тяжелыя тучи; только кой-гдѣ, вверху, блистало свѣтлое облако. Заунывная музыка, грустный перезвонъ колоколовъ, печально торжественное пѣніе, очень много священниковъ, генераловъ, офицеровъ, всѣ съ грустнымъ выраже
ніемъ лицъ.—Такъ хоронили моряки своего синопскаго героя, такъ хоронилъ Севастополь своего неустрашимаго защит
ника. Ты не можешь представить того грустнаго чувства, съ которымъ я смотрѣла, и какъ я наплакалась. Сколько, я ду
маю, поминаютъ теперь новопреставленнаго Павла! Говорятъ, что все свое жалованье и все, что онъ могъ только, онъ отдавалъ, чтобъ помогать морякамъ.»
ПЕРВОЕ АПРѢЛЯ 1856 г. НА ГОРѢ МЕКЕНЗИ. *
(ИЗЪ ПОХОДНЫХЪ ЗАПИСОКЪ.)
Славное утро. Небо безоблачное. Не дымятся далекія вершины живописныхъ горъ, ревниво стерегущихъ роскошную природу южнаго берега Крыма, и Чатырдагъ, будто отлитый изъ матоваго серебра, рисуется во всемъ своемъ вели
чіи на горизонтѣ. День слѣдовательно будетъ ясный. Тепло,
и тѣмъ еще теплѣе кажется, что стало тепло на сердцѣ у каждаго изъ насъ, согрѣтомъ мыслію о прекращеніи войны, надеждою скораго возврата къ своему родному очагу.
Всюду пахнетъ весною, и благовоннѣе чѣмъ когда либо кажется благоуханіе настоящей весны, не напоенной куревомъ жертвоприношеній, несущихся изъ Янусова Храма; за
перты теперь его двери, тогда какъ въ былыя войны, съ началомъ весны, напротивъ, настежь растворялись эти завѣтныя двери, и вокругъ храма бога мира слышался тя
желый запахъ крови, раздавались бранные клики, вопли неистовства, проклятій и смерти.
Телеграфы всей мекензіевой позиціи, иллюминованные Флагами, возвѣстили, что Главнокомандующій Крымскою и Южною Арміями, Генералъ-Адъютантъ А. Н. Лидероъ, двинулся навстрѣчу союзнымъ главнокомандующимъ, которые приглашены сегодня посѣтить нашъ лйгерь.