За симъ Государь Императоръ повелѣлъ подать Себѣ корону. Сановникъ, несшій ее во время процессіи (Князь Шаховской), подалъ ее на подушкѣ Митрополиту Москов
скому, который представилъ ее Его Императорскому Величеству, произнеся слѣдующія слова:
«Видимое сіс и вещественное главы Твоея украшеніе, явный образъ есть, яко Тебя, главу всероссійскаго народа, вѣн
чаетъ невидимо Царь Славы Христосъ, благословеніемъ своимъ утверждая Тебѣ владычественную и верховную власть надъ людьми Своими.»
Государь Императоръ принялъ корону изъ рукъ святителя и благоговѣйно возложилъ ее на главу Свою.
«Александръ II бы^ъ истинно прекрасенъ въ эту минуту (свидѣтельствуетъ тотъ же очевидецъ * ): лице Его, благо
душное и вмѣстѣ мужественное, сіяло величіемъ подъ ослѣпительною горою брилліантовъ, по наружности видимо напоминавшею корону византійскихъ императоровъ.»
Потомъ митрополитъ вручилъ Государю скипетръ и державу, прп слѣдующихъ высокознамеиателыіыхъ словахъ: «Пріими скипетръ и державу, видимый образъ даннаго Тебѣ, отъ Вышняго, надъ людьми самодержавія, къ управленію ихъ и къ устроенію всякаго желаннаго имъ благополучія.»
«О мудрая Церковь! (восклицаетъ авторъ «Воспоминаній»). Не только освящаетъ опа каждый изъ ввѣряемыхъ ею за
логовъ Самодержцу, для спасенія словеснаго стада, но и объясняетъ таинственное ихъ значеніе, чтобы вѣнчанный власти
тель, христіански, уразумѣлъ воспріемлемый имъ на землѣ образъ Христа, то есть помазанника Божія, для достойнаго теченія на столь высокомъ поприщѣ. Облеченный во всеоружіе Своей власти, возсѣлъ Онъ на престолъ Мономаховъ и Палео
логовъ. Началось другое вѣнчаніе, хотя и не облеченное торжественностью обрядовъ церковныхъ, но столь же трогатель
ное, ибо оно было согрѣто всею нѣжностью супружеской любви. Императоръ позвалъ къ Своему престолу спут
ницу лучшихъ дней Своей жизни, призванную раздѣлить съ
Нимъ и царскій вѣнецъ. Опа стала на колѣни предъ Супругомъ во всей красотѣ Своего смиренія; чистая Ея душа просіявала въ свѣтлыхъ чертахъ: казалось, бѣлый Ангелъ Россіи слетѣлъ къ подножію земнаго Ея престола, со ступеней небес
наго! Царь Русскій снялъ съ главы блистательный вѣнецъ Свой, и тихо прикоснулся имъ скромнаго чела Своей Супруга; потомъ возложилъ на главу Ея малую коропу. Слезы обоихъ супруговъ слились въ Ихъ взаимномъ привѣтствіи; Царицею поднялась облекшаяся въ порфиру, п возсѣла на Свой восточный престолъ!»
Для полноты описанія сей торжественной минуты, мы приводимъ здѣсь также слова иностраннаго очевидца. — Описавъ
впечатлѣніе, произведенное возложеніемъ вѣнца на главу Государя Императора, корреспондентъ продолжаетъ въ слѣдующихъ выраженіяхъ:
«Но сіе величественное зрѣлище- уступило мѣсто певыра
* Корреспондентъ 1’Іпйёрешіапсе Ве1§е. (См. № 205-й Сѣв. Пчелы.)
зимо трогательному , когда Императрица преклонилась предъ Своимъ Супругомъ и Государемъ, и Импера
торъ осѣнилъ Ее короною, отнынѣ для Нихъ нераздѣльною.
Но корона, приличная челу преемника Петра Великаго, тяжела для главы женской: Александръ снова возложилъ корону на Себя, прикоснувшись ею къ главѣ Императри
цы, для Которой была назначена другая болѣе легкая. Послѣ того, Императрица опять заняла мѣсто на тронѣ.
«Въ это мгновеніе раздался хоръ пѣвчихъ, загудѣли колокола и пушечные выстрѣлы потрясли своды святаго храма.
Въ то время, когда священные гимны возносились подъ своды византійскихъ куполовъ, обѣ Императрицы и вся Импе
раторская Фамилія, собравшись вокругъ Императора, приносилиЕму искреннія поздравленія. Александръ II почтитель
но обнялъ Свою Августѣйшую Родительницу, и съ особенною
нѣжностью пожалъ руку Августѣйшей Супруги Своей, долженствующей быть добрымъ ангеломъ Его Царствованія: подъ
порфирою Императора нельзя было не видѣть супруга. Всѣ присутствующіе вздрогнули, будто отъ электрической искры,
и иначе быть ие могло: зрѣлище сочетанія рѣдкаго величія, до какого можетъ достигнуть человѣкъ, и самыхъ искреннихъ чувствъ человѣчества, всѣхъ привело въ умиленіе.
«Императоръ обнялъ также съ искреннею любовію Брата Своего, Великаго Князя Константина Николаевича и Супругу Его. Но зачѣмъ искать оттѣнковъ тамъ, гдѣ пхъ быть
не можетъ? Императорскій Россійскій Домъ гордится, по справедливости, искреннею любовью, связующею членовъ онаго,
и всѣ слились въ эту минуту въ единое чувство: самую полную, самую безусловную преданность Императору.»
Достойно замѣчанія, что корреспондентъ англійской газеты
Тішез почти въ такихъ же словахъ выражаетъ своіі впечатлѣнія:
«Послѣ вѣнчанія Императора и Императрицы, всѣ Особы Императорской Фамиліи приблизились къ Ихъ Величествамъ для принесенія поздравленія. Ничто не можетъ быть трогательнѣе этого зрѣлища! Обниманія были дѣй
ствительнымъ выраженіемъ глубокой и искренней любви, свя
зующей равными узами всю Императорскую Фамилію. Сіи сердечныя изліянія, посреди торжественной церемоніи, подѣйствовали подобно электрической искрѣ, и во воемъ со
борѣ ие было глаза, который ие увлажился бы слезою, въ особенности когда Императрица Александра Ѳеодоро
вна бросилась къ Своему Сыну, крѣпко сжала Его въ Свопхъ объятіяхъ, и долго оставалась въ такомъ положеніи. Въ то же время нельзя было смотръть безъ отраднаго умиленія па малолѣтныхъ Великихъ Князей, спѣшившихъ къ Своему Роди
телю и Дядѣ, и Его Величество долженъ былъ нагнуться, чтобы перецѣловать Своихъ сыновей и племянниковъ.» *
Пока Ихъ Величества принимали поздравленія, громъ пушекъ возвѣщалъ Москвѣ, что Царь Всероссійскій возло
жилъ на главу Свою корону праотцевъ, и теплыя молитвы несмѣтной толпы, покрывавшей площади, вознеслись къ небу.
По окончаніи поздравленій, во храмѣ водворилась вновь
* См. № 205-й и № 221-й Сѣв. Пч.
скому, который представилъ ее Его Императорскому Величеству, произнеся слѣдующія слова:
«Видимое сіс и вещественное главы Твоея украшеніе, явный образъ есть, яко Тебя, главу всероссійскаго народа, вѣн
чаетъ невидимо Царь Славы Христосъ, благословеніемъ своимъ утверждая Тебѣ владычественную и верховную власть надъ людьми Своими.»
Государь Императоръ принялъ корону изъ рукъ святителя и благоговѣйно возложилъ ее на главу Свою.
«Александръ II бы^ъ истинно прекрасенъ въ эту минуту (свидѣтельствуетъ тотъ же очевидецъ * ): лице Его, благо
душное и вмѣстѣ мужественное, сіяло величіемъ подъ ослѣпительною горою брилліантовъ, по наружности видимо напоминавшею корону византійскихъ императоровъ.»
Потомъ митрополитъ вручилъ Государю скипетръ и державу, прп слѣдующихъ высокознамеиателыіыхъ словахъ: «Пріими скипетръ и державу, видимый образъ даннаго Тебѣ, отъ Вышняго, надъ людьми самодержавія, къ управленію ихъ и къ устроенію всякаго желаннаго имъ благополучія.»
«О мудрая Церковь! (восклицаетъ авторъ «Воспоминаній»). Не только освящаетъ опа каждый изъ ввѣряемыхъ ею за
логовъ Самодержцу, для спасенія словеснаго стада, но и объясняетъ таинственное ихъ значеніе, чтобы вѣнчанный власти
тель, христіански, уразумѣлъ воспріемлемый имъ на землѣ образъ Христа, то есть помазанника Божія, для достойнаго теченія на столь высокомъ поприщѣ. Облеченный во всеоружіе Своей власти, возсѣлъ Онъ на престолъ Мономаховъ и Палео
логовъ. Началось другое вѣнчаніе, хотя и не облеченное торжественностью обрядовъ церковныхъ, но столь же трогатель
ное, ибо оно было согрѣто всею нѣжностью супружеской любви. Императоръ позвалъ къ Своему престолу спут
ницу лучшихъ дней Своей жизни, призванную раздѣлить съ
Нимъ и царскій вѣнецъ. Опа стала на колѣни предъ Супругомъ во всей красотѣ Своего смиренія; чистая Ея душа просіявала въ свѣтлыхъ чертахъ: казалось, бѣлый Ангелъ Россіи слетѣлъ къ подножію земнаго Ея престола, со ступеней небес
наго! Царь Русскій снялъ съ главы блистательный вѣнецъ Свой, и тихо прикоснулся имъ скромнаго чела Своей Супруга; потомъ возложилъ на главу Ея малую коропу. Слезы обоихъ супруговъ слились въ Ихъ взаимномъ привѣтствіи; Царицею поднялась облекшаяся въ порфиру, п возсѣла на Свой восточный престолъ!»
Для полноты описанія сей торжественной минуты, мы приводимъ здѣсь также слова иностраннаго очевидца. — Описавъ
впечатлѣніе, произведенное возложеніемъ вѣнца на главу Государя Императора, корреспондентъ продолжаетъ въ слѣдующихъ выраженіяхъ:
«Но сіе величественное зрѣлище- уступило мѣсто певыра
* Корреспондентъ 1’Іпйёрешіапсе Ве1§е. (См. № 205-й Сѣв. Пчелы.)
зимо трогательному , когда Императрица преклонилась предъ Своимъ Супругомъ и Государемъ, и Импера
торъ осѣнилъ Ее короною, отнынѣ для Нихъ нераздѣльною.
Но корона, приличная челу преемника Петра Великаго, тяжела для главы женской: Александръ снова возложилъ корону на Себя, прикоснувшись ею къ главѣ Императри
цы, для Которой была назначена другая болѣе легкая. Послѣ того, Императрица опять заняла мѣсто на тронѣ.
«Въ это мгновеніе раздался хоръ пѣвчихъ, загудѣли колокола и пушечные выстрѣлы потрясли своды святаго храма.
Въ то время, когда священные гимны возносились подъ своды византійскихъ куполовъ, обѣ Императрицы и вся Импе
раторская Фамилія, собравшись вокругъ Императора, приносилиЕму искреннія поздравленія. Александръ II почтитель
но обнялъ Свою Августѣйшую Родительницу, и съ особенною
нѣжностью пожалъ руку Августѣйшей Супруги Своей, долженствующей быть добрымъ ангеломъ Его Царствованія: подъ
порфирою Императора нельзя было не видѣть супруга. Всѣ присутствующіе вздрогнули, будто отъ электрической искры,
и иначе быть ие могло: зрѣлище сочетанія рѣдкаго величія, до какого можетъ достигнуть человѣкъ, и самыхъ искреннихъ чувствъ человѣчества, всѣхъ привело въ умиленіе.
«Императоръ обнялъ также съ искреннею любовію Брата Своего, Великаго Князя Константина Николаевича и Супругу Его. Но зачѣмъ искать оттѣнковъ тамъ, гдѣ пхъ быть
не можетъ? Императорскій Россійскій Домъ гордится, по справедливости, искреннею любовью, связующею членовъ онаго,
и всѣ слились въ эту минуту въ единое чувство: самую полную, самую безусловную преданность Императору.»
Достойно замѣчанія, что корреспондентъ англійской газеты
Тішез почти въ такихъ же словахъ выражаетъ своіі впечатлѣнія:
«Послѣ вѣнчанія Императора и Императрицы, всѣ Особы Императорской Фамиліи приблизились къ Ихъ Величествамъ для принесенія поздравленія. Ничто не можетъ быть трогательнѣе этого зрѣлища! Обниманія были дѣй
ствительнымъ выраженіемъ глубокой и искренней любви, свя
зующей равными узами всю Императорскую Фамилію. Сіи сердечныя изліянія, посреди торжественной церемоніи, подѣйствовали подобно электрической искрѣ, и во воемъ со
борѣ ие было глаза, который ие увлажился бы слезою, въ особенности когда Императрица Александра Ѳеодоро
вна бросилась къ Своему Сыну, крѣпко сжала Его въ Свопхъ объятіяхъ, и долго оставалась въ такомъ положеніи. Въ то же время нельзя было смотръть безъ отраднаго умиленія па малолѣтныхъ Великихъ Князей, спѣшившихъ къ Своему Роди
телю и Дядѣ, и Его Величество долженъ былъ нагнуться, чтобы перецѣловать Своихъ сыновей и племянниковъ.» *
Пока Ихъ Величества принимали поздравленія, громъ пушекъ возвѣщалъ Москвѣ, что Царь Всероссійскій возло
жилъ на главу Свою корону праотцевъ, и теплыя молитвы несмѣтной толпы, покрывавшей площади, вознеслись къ небу.
По окончаніи поздравленій, во храмѣ водворилась вновь
* См. № 205-й и № 221-й Сѣв. Пч.