Мачеха с раскрасневшимися венами вызывает меня и говорит: — Сваха просила отца разрешения сватать тебя к Чен Цзай-ин. Ты знаешь, что ответил отец? Он сказал: „Хотя я не вмешиваюсь в семейные дела и толком не знаю, нужен ли этот брак и возможен ли он, но лично я эту свадьбу не одобряю. Я слишком хо
рошо знаю отца девушки. Этот мандарин обмазан всеми пороками мандаринства: взяточничеством, лестью, бездушным эгоизмом, же
стокостью. Мое мнение — потомство повторяет облик отцов. Такой брак может запачкать волю сына революционера“.
Лучше бы отец сто раз искромсал мне ладонь своей бешеной бамбуковой линейкой. Лучше бы он меня пристрелил, как вскочившую на обеденный стол курицу [1], но только не говорил бы этих жестоких слов о ласковой Цзай-ин, нежней, вежливей, аккуратней которой я не видал человека.
Словно своим прямым палашом разрубил меня отец на две половинки. Половинки эти болят и не могут срастись.
Мачеха видит мое нехорошее лицо, бегающие пальцы и зубы, цепляющиеся за губы. Она говорит:
— Ши-хуа, пойди к отцу, пойди сейчас, скажи ему, что ты не согласен.
Я делаю шаг и останавливаюсь. Пойти к отцу?.. Упереться в его беспощадные глаза, сказать, что я с ним не согласен?.. Потребовать себе Цзай-ин? Положить рядом с отцовской волей свою волю?..
Я этого не могу. Отец для меня больше, чем все невесты земного шара, взятые вместе, больше, чем школа, больше, чем память матери. Что угодно, только не встреча с отцом.
Я отхожу к окну и сквозь суматоху пляшущих нервов тороплюсь придумать оправдание поступку отца.
Он опытен, он лучше понимает, что нужно. Почем я знаю, люблю я Цзай-ин или нет? Может быть, это так — воображение, а мы с ней просто друзья. Действительно же, ее отец отвратителен.
И кончаю понуро и запальчиво:
— Пусть будет так, как хочет отец.
Отказ отца надламывает меня тяжелее болезни. С этого дня я забываю путь к дому семейства Чен.
Цзай-ин бывает у нас ежедневно. Она все та же ворковуша, хлопотуша, смешливая, певучая, с красивыми глазами и родной улыбкой.
Ей я ничего не говорю о случившемся. Ей я ничего не скажу. Лишь бы не рассказала сваха, лишь бы не пошла лазить сороконожка-сплетня по улицам Сиань-ши.
Но сваха молчит. Отказ отца—это ее профессиональная неприятность. С какой стати она станет рассказывать кому-либо о своих неудачах? Это портит репутацию ее фирмы.
[1] Отец Дэн Ши-хуа однажды пристрелил вскочившую на стол курицу.
Этот случай Ши-хуа запомнил.
рошо знаю отца девушки. Этот мандарин обмазан всеми пороками мандаринства: взяточничеством, лестью, бездушным эгоизмом, же
стокостью. Мое мнение — потомство повторяет облик отцов. Такой брак может запачкать волю сына революционера“.
Лучше бы отец сто раз искромсал мне ладонь своей бешеной бамбуковой линейкой. Лучше бы он меня пристрелил, как вскочившую на обеденный стол курицу [1], но только не говорил бы этих жестоких слов о ласковой Цзай-ин, нежней, вежливей, аккуратней которой я не видал человека.
Словно своим прямым палашом разрубил меня отец на две половинки. Половинки эти болят и не могут срастись.
Мачеха видит мое нехорошее лицо, бегающие пальцы и зубы, цепляющиеся за губы. Она говорит:
— Ши-хуа, пойди к отцу, пойди сейчас, скажи ему, что ты не согласен.
Я делаю шаг и останавливаюсь. Пойти к отцу?.. Упереться в его беспощадные глаза, сказать, что я с ним не согласен?.. Потребовать себе Цзай-ин? Положить рядом с отцовской волей свою волю?..
Я этого не могу. Отец для меня больше, чем все невесты земного шара, взятые вместе, больше, чем школа, больше, чем память матери. Что угодно, только не встреча с отцом.
Я отхожу к окну и сквозь суматоху пляшущих нервов тороплюсь придумать оправдание поступку отца.
Он опытен, он лучше понимает, что нужно. Почем я знаю, люблю я Цзай-ин или нет? Может быть, это так — воображение, а мы с ней просто друзья. Действительно же, ее отец отвратителен.
И кончаю понуро и запальчиво:
— Пусть будет так, как хочет отец.
Отказ отца надламывает меня тяжелее болезни. С этого дня я забываю путь к дому семейства Чен.
Цзай-ин бывает у нас ежедневно. Она все та же ворковуша, хлопотуша, смешливая, певучая, с красивыми глазами и родной улыбкой.
Ей я ничего не говорю о случившемся. Ей я ничего не скажу. Лишь бы не рассказала сваха, лишь бы не пошла лазить сороконожка-сплетня по улицам Сиань-ши.
Но сваха молчит. Отказ отца—это ее профессиональная неприятность. С какой стати она станет рассказывать кому-либо о своих неудачах? Это портит репутацию ее фирмы.
[1] Отец Дэн Ши-хуа однажды пристрелил вскочившую на стол курицу.
Этот случай Ши-хуа запомнил.