№ 7.

13 февраля 1916 г.

ВЪ ТЫЛУ.

Иней легкій, пушистый, безбурный, И просѣка съ избушкой лѣсной,
И уборъ на деревьяхъ ажурный Тонутъ въ свѣтѣ луны голубой.
Въ снѣжныхъ шапкахъ, съ сѣдой бородою, Молчаливыя сосны стоятъ;
Въ льдинкахъ свѣтлыхъ, повисшихъ на хвою, Изумрудныя искры горятъ.
Все бѣло. И въ сіяньи прелестномъ, Гдѣ слилися луна и морозъ,
Высоко взлетѣлъ куполъ небесный Съ огоньками мерцающихъ звѣздъ.
Тишина — словно въ храмѣ забытомъ. И тревожно роятся мечты:
«Миръ ли тамъ, въ мірѣ, грезой повитомъ?» Жутко, если лишь миръ пустоты! На мгновеніе я забываю,
Подъ таинственнымъ свѣтомъ луны, Что здѣсь люди и жизнь, и мечтаю, Что наступитъ и миръ для земли. И душой возмущенной жестокой, И кровавою битвы борьбой,
Отдыхаю предъ этой глубокой, Покоряющей все — тишиной.
Л. Антонова.

Портретъ съ послѣдствіями.

Какъ и слѣдовало ожидать, «женщина съ зонтикомъ» обратила на себя вниманіе почти всѣхъ. Кто интересовался, почему картина, изображавшая даму, сидѣвшую за неболь
шимъ столомъ и поднявшую рюмку краснаго вина на свѣтъ, называется женщина съ зонтикомъ», — и тщетно искалъ этого предмета на полотнѣ. Кто восхищался нѣжными тонами ткани, лица, освѣщеннаго снизу и краснымъ звѣздистымъ отблескомъ свѣта черезъ вино на прозрачной рукѣ. Кто высказывалъ свое мнѣніе о
красотѣ изображенной дамы и дѣлалъ догадки о ея происхожденіи, національности и характерѣ. Ея от
ношенія къ художнику тоже не мало занимали праздное воображеніе зри
телей. Кто она: жена, любовница, случайная модель, пожелавшая остать
ся неузнанной, или профессіональная натурщица? Это было трудно прочесть въ чувственныхъ и нѣсколько надмен
ныхъ чертахъ высокой брюнетки съ низкимъ лбомъ, прикрытымъ къ тому же длинной чолкой.
Конечно, названіе могло бы легко
счесться не за вызовъ (для этого было слишкомъ незначительно), а за нѣко
торую шалость, за желанье подраз
нить публику. Въ углу картины, впрочемъ, былъ видѣнъ кусочекъ закрытаго зонтика цвѣта «винной гущи» и отъ цвѣта ли матеріи, отъ на
званія ли картины, хотѣлось видѣть раскрытымъ этотъ зонтикъ за спиною дамы, чтобы онъ тоже наложилъ тяжелый красноватый оттѣнокъ на си
дящую, вродѣ того, что вино бросало на ея тонкую руку, — такъ что, пожалуй, художникъ имѣлъ нѣкоторое
☛