Дитя.
Риc. Н. Геpаpдoва.
ни блаженно размечталась, какъ вдругъ ее вернули къ дѣйствитель
ности чьи-то голоса. Передъ картиной стояли молодой человѣкъ и дама, или барышня. Сидѣвшей они повидимому не замѣчали. Господинъ говорилъ:
— Великолѣпно!
А дама ему отвѣчала:
- Картина безусловно прекрасна, но какая противная изображена осо
ба, вульгарная привычка. Она во
ображаетъ, что тутъ есть усталая чувственность, загадочность, демонизмъ! Ничего подобнаго: одна поза. Вы думаете я не знаю всѣхъ этихъ устарѣлыхъ штучекъ? Отлично знаю! Имъ— грошъ цѣна.
новительницы только для самой интимной, сердечной жизни.
Она не была даже на открытіи выставки и только изъ газетныхъ замѣтокъ, да разсказовъ самаго Рын
дина, знала объ «ихъ» торжествѣ. Она отправилась посмотрѣть на свой пор
третъ лишь черезъ три, четыре дня, утромъ, чтобы было меньше публики. Но кое-какой народъ все-таки былъ. Феофанія Яковлевна сѣла на стулъ У окна, спиной къ свѣту и долго смо
трѣла, будто въ первый разъ видѣла эту даму, за которой такъ хотѣлось бы увидѣть распущеннымъ зонтикъ «весенней гущи», съ удивленіемъ и восторгомъ узнавая въ ней себя. Фан
вдохновительницей и желанной возлюбленной, о которой вздыхаютъ. Переѣздъ въ столицу мало измѣнилъ ихъ жизнь: они такъ же почти все время на
ходились вмѣстѣ, тѣмъ болѣе,
что Дмитрій Петровичъ началъ портретъ Фанни. На этотъ пор
третъ они оба возлагали большія надежды, справедливо расчиты
вая, что онъ сразу выдвинетъ молодого художника, дастъ ему имя и бодрое, веселое желаніе работать дальше. Феофанія Яковлевна такъ волновалась, такъ заботилась, чтобы увѣ
ренность не покидала Рындина, давала ему столько совѣтовъ, такъ неутомимо позировала иногда по семи часовъ въ сутки, — что могла считаться авторомъ произведенія почти въ такой же мѣрѣ, какъ и самъ ху
дожникъ. Наконецъ, картина была окончена. Фанни долго смотрѣла, будто не на свое изо
браженіе, на надменную слегка, такую странную и прекрасную даму, державшую на свѣтъ бо
калъ краснаго вина, и тихо молвила:
— Такъ вотъ я какая!
Рындинъ озабоченно заговорилъ:
Развѣ вы находите, что непохоже? Можетъ быть, въ данную минуту вы и не совсѣмъ такая, но я хотѣлъ показать васъ настоящею, такою, какою я васъ вижу и васъ люблю!
Сказалъ и испугался. Но Быстрова, не отводя глазъ отъ полотна, улыбнулась и прошептала по прежнему тихо:
- Да, вы меня любите, я это вижу. И вы знаете, что я васъ также люблю, васъ и вашъ талантъ, вашъ геній и это навсегда, чтобы ни случилось!
Но что же можетъ случить
ся?..
- Не знаю. По моему ничего дурного не произойдетъ. Васъ ждетъ удача, и слава!
Дѣйствительно, ничего дурного не произошло, публика и критика сразу обратили вниманіе на «женщину съ зонтикомъ», и Рындинъ впервые жадно глоталъ сладкую отраву успѣха.
Фанни не дѣлила открыто торжества своего художника, такъ какъ отчасти по просьбѣ матери, отчасти по соб
ственному желанію, она нигдѣ не появлялась съ Дмитріемъ Петровичемъ, сохраняя свое положеніе вдох