В. Булла
С ранних лет я изучал фотографию у своего отца, известного в дореволюционное время фотографа. Меня очень мало привлекала и да
же тяготила съемка под стеклянной крышей павильона. Меня интересовала жизнь, ее события во всем их разнообразии.
(Видя, что из меня получится плохой мастер павильонной работы, отец решил отправить меня, девятнадцатилетнего юношу, фотокор
респондентом на Дальний Восток, где в то время разразилась русско-японская война (1904 г.). Предо мной прошли все ужасы этой чудовищной войны, вся страшная эпопея раз
грома царской армии, ее боевых поражений и кошмарных отступлений. Будучи молодым и расторопным пареньком, я всюду поспевал со своим фотоаппаратом и, принимая на себя ино
гда и обязанности «брата милосердия», делал перевязки раненым под огнем на поле сраже
ния. Мои снимки помещались тогда во всех газетах и журналах, издававшихся в России, и часто попадали на страницы заграничных изданий.
С войны я вернулся через два года уже опытным фотокорреспондентом и деятельно принялся за фоторепортаж в условиях жизни большого столичного города. Однако, съемка чопорных церемоний, смотров, парадов и прие
мов иностранных гостей после полных жизни
боевых сцен и исторических событий 1904— 1905 гг. не могла захватить меня.
Свое настоящее призвание я нашел в славные исторические дни великого Октября. К моменту начала Великой пролетарской peволюции я был одним из пионеров-зачинателей натурной киносъемки в России. Ряд инте
ресных массовых сцен в период февральской революции был впервые заснят мною на кинопленку и поступил затем в фонд Кинокомитета. Если бы не бурные события революционной жизни, то, наверное, я навсегда остался бы ра
ботником кинематографии, настолько увлекал меня тогда этот новый вид работы. Но тяжелая и мало портативная киносъемочная аппаратура того времени сильно стесняла меня.
События революционной жизни развертывались с невероятной быстротой, нужно было поспевать всюду, и я опять вернулся к своей походной зеркалке, легкой и удобно подвешенной на ремне.
В дни революции я почти не бывал дома, рыскал по городу, как настоящий охотник за событиями.
Я бежал со своей зеркалкой туда, где раздавалась ружейная стрельба, где трещали пулеметы, прерывавшиеся звуками революцион
ных песен, пробирался вдоль опустевших под гулом стрельбы улиц, прижимаясь к стенам домов, прячась за выступами колонн или в ни
шах наглухо закрытых ворот, я проникал к самым баррикадам на бывшей Морской улице, возле здания цирка и у Смольного.
Особенно памятны мне июльские дни, когда революционные события развернулись перед самыми окнами моей квартиры на углу быв
шей Садовой улицы (ныне ул. 3 Июля) и проспекта 25 Октября. В эти дни я сделал большое количество интереснейших снимков: «Взятие революционными войсками здания б. Пажеского корпуса на Садовой ул.», «Артиллерийский бой у Гостиного двора», «Расстрел демонстрации у здания Публичной библиотеки».
Последняя фотография послужила сюжетом для нескольких картин советских худож
ников и для ряда исторических киноинсценировок. Этот снимок был сделан мною под ружейным и пулеметным огнем с крыши здания пассажа на проспекте 25 Октября. Вооб
ще крыши ближайших к месту боя домов и Гостиного двора, слуховые окна и балконы частных квартир, куда я проникал иногда чуть ли не силой, были в эти дни местом моей постоянной напряженной работы.
Не менее памятны мне и дни 2-го Конгресса III Интернационала, где, кроме большого ко
личества массовых и групповых снимков, я сделал несколько исторических снимков Владимира Ильича Ленина. Это—получившие те
перь широкую известность фотографии: «Речь Ленина с трибуны у Зимнего дворца», «Речь Ленина во дворце Урицкого», «Ленин на братской могиле жертв революции», «Ленин в кругу участников Конгресса» (с Максимом Горьким) и др.
На мою долю выпало и большое счастье сделать снимок вождя народов товарища Сталина в момент его выступления на партконференции в Ленинграде («Сталин за сто
лом президиума»). Этот портрет впоследствии был использован советскими живописцами и графиками, создавшими с него ряд замечательных перерисовок.
Как ленинградец я не могу не вспомнить эпизодов из истории нашего города, связанных с именем и деятельностью Сергея Мироновича Кирова. Немало фотографий, иллюстрирующих замечательный ленинградский пе
риод его работы, сделано мною, как и вся историческая панорама траурных проводов его тела в Москву трудящимися города Ленина.
Два года тому назад, в 1935 г., я передал все свое богатейшее собрание негативов в количестве около 72 тыс. снимков в распоряже
ние Центрального архива и Музея революции. В это собрание вошли снимки дореволюционного периода — периода царской России, снимки событий революции 1905 г., заснятые в Петербурге, Москве и Баку, снимки периода империалистической и гражданской войн и, на
конец, снимки эпохи Февральской и Великой социалистической революции и послеоктябрьского периода.
Оглядываясь на пройденный путь, полный ярких воспоминаний о крупнейших исторических событиях общественно-политической жиз
ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ СТАРОГО ФОТОРЕПОРТЕРА.
С ранних лет я изучал фотографию у своего отца, известного в дореволюционное время фотографа. Меня очень мало привлекала и да
же тяготила съемка под стеклянной крышей павильона. Меня интересовала жизнь, ее события во всем их разнообразии.
(Видя, что из меня получится плохой мастер павильонной работы, отец решил отправить меня, девятнадцатилетнего юношу, фотокор
респондентом на Дальний Восток, где в то время разразилась русско-японская война (1904 г.). Предо мной прошли все ужасы этой чудовищной войны, вся страшная эпопея раз
грома царской армии, ее боевых поражений и кошмарных отступлений. Будучи молодым и расторопным пареньком, я всюду поспевал со своим фотоаппаратом и, принимая на себя ино
гда и обязанности «брата милосердия», делал перевязки раненым под огнем на поле сраже
ния. Мои снимки помещались тогда во всех газетах и журналах, издававшихся в России, и часто попадали на страницы заграничных изданий.
С войны я вернулся через два года уже опытным фотокорреспондентом и деятельно принялся за фоторепортаж в условиях жизни большого столичного города. Однако, съемка чопорных церемоний, смотров, парадов и прие
мов иностранных гостей после полных жизни
боевых сцен и исторических событий 1904— 1905 гг. не могла захватить меня.
Свое настоящее призвание я нашел в славные исторические дни великого Октября. К моменту начала Великой пролетарской peволюции я был одним из пионеров-зачинателей натурной киносъемки в России. Ряд инте
ресных массовых сцен в период февральской революции был впервые заснят мною на кинопленку и поступил затем в фонд Кинокомитета. Если бы не бурные события революционной жизни, то, наверное, я навсегда остался бы ра
ботником кинематографии, настолько увлекал меня тогда этот новый вид работы. Но тяжелая и мало портативная киносъемочная аппаратура того времени сильно стесняла меня.
События революционной жизни развертывались с невероятной быстротой, нужно было поспевать всюду, и я опять вернулся к своей походной зеркалке, легкой и удобно подвешенной на ремне.
В дни революции я почти не бывал дома, рыскал по городу, как настоящий охотник за событиями.
Я бежал со своей зеркалкой туда, где раздавалась ружейная стрельба, где трещали пулеметы, прерывавшиеся звуками революцион
ных песен, пробирался вдоль опустевших под гулом стрельбы улиц, прижимаясь к стенам домов, прячась за выступами колонн или в ни
шах наглухо закрытых ворот, я проникал к самым баррикадам на бывшей Морской улице, возле здания цирка и у Смольного.
Особенно памятны мне июльские дни, когда революционные события развернулись перед самыми окнами моей квартиры на углу быв
шей Садовой улицы (ныне ул. 3 Июля) и проспекта 25 Октября. В эти дни я сделал большое количество интереснейших снимков: «Взятие революционными войсками здания б. Пажеского корпуса на Садовой ул.», «Артиллерийский бой у Гостиного двора», «Расстрел демонстрации у здания Публичной библиотеки».
Последняя фотография послужила сюжетом для нескольких картин советских худож
ников и для ряда исторических киноинсценировок. Этот снимок был сделан мною под ружейным и пулеметным огнем с крыши здания пассажа на проспекте 25 Октября. Вооб
ще крыши ближайших к месту боя домов и Гостиного двора, слуховые окна и балконы частных квартир, куда я проникал иногда чуть ли не силой, были в эти дни местом моей постоянной напряженной работы.
Не менее памятны мне и дни 2-го Конгресса III Интернационала, где, кроме большого ко
личества массовых и групповых снимков, я сделал несколько исторических снимков Владимира Ильича Ленина. Это—получившие те
перь широкую известность фотографии: «Речь Ленина с трибуны у Зимнего дворца», «Речь Ленина во дворце Урицкого», «Ленин на братской могиле жертв революции», «Ленин в кругу участников Конгресса» (с Максимом Горьким) и др.
На мою долю выпало и большое счастье сделать снимок вождя народов товарища Сталина в момент его выступления на партконференции в Ленинграде («Сталин за сто
лом президиума»). Этот портрет впоследствии был использован советскими живописцами и графиками, создавшими с него ряд замечательных перерисовок.
Как ленинградец я не могу не вспомнить эпизодов из истории нашего города, связанных с именем и деятельностью Сергея Мироновича Кирова. Немало фотографий, иллюстрирующих замечательный ленинградский пе
риод его работы, сделано мною, как и вся историческая панорама траурных проводов его тела в Москву трудящимися города Ленина.
Два года тому назад, в 1935 г., я передал все свое богатейшее собрание негативов в количестве около 72 тыс. снимков в распоряже
ние Центрального архива и Музея революции. В это собрание вошли снимки дореволюционного периода — периода царской России, снимки событий революции 1905 г., заснятые в Петербурге, Москве и Баку, снимки периода империалистической и гражданской войн и, на
конец, снимки эпохи Февральской и Великой социалистической революции и послеоктябрьского периода.
Оглядываясь на пройденный путь, полный ярких воспоминаний о крупнейших исторических событиях общественно-политической жиз