ВОТ, ЧТО ОСТАЛОСЬ ОТ „НАТАЛЬИ ТАРПОВОЙ“

— Чужая, упадочная пьеса.—Адюльтер вместо пафоса борьбы.— Истерические
коммунисты.—Пролетарская общественность возражает Семенову.
— С Натальей Тарповой и ее творцом Сергеем Семеновым мы давно знакомы. Но в пьесе мы не узнаем их. Они чужие, и пьеса чужая.
Так малообещающе и кисло началась дискуссия о пьесе Семенова на художественном совете Камерного театра.
Вернее.— никакой дискуссии и не было. Эта оценка драматизированной «Тарповой», данная
теа-кором «Рабочей Москвы» тов. Даниловым, никем, в сущности, не оспаривалась. И, хотя автор забаррикадировался аншлагом: «Романа
прошу не касаться. Пьеса — не переделка романа, а самостоятельное произведение», — роман ока
зался прокрустовым ложем и для автора и для его пьесы.
— Пьеса явно упадочна. Никакой Тарповой здесь нет. Это парад немощи, гнили и пошлости,— вторит Данилову тов. Зверев.
— Такая Тарпова нам не нужна. В пьесе она явно отрицательный тип, — разочарована тов. Коставецкая.
— Эта неудачная инсценировка большого романа привела Тарпову в болотные низины альков
ного адюльтера, с той лишь разницей, что вместо одного треугольника («муж», «жена» и «он») здесь орудует сразу два, — возмущается Шимкевич.
— Не будь романа, не было бы и пьесы, — «разоблачает» автора и член дирекции театра Керженцева. Таирова вдохновил роман, но пьеса получилась негодная, она никуда не зовет, лишена общественной значимости.
— Эти единодушные возражения против пьесы не были разбиты ни т. Ашмариным, взявшим,
«несмотря на ряд сомнительных мест», автора под свою защиту, ни тов. Безыменским, оставшимся «и после пьесы поклонником Семенова».
Тов. Безыменский считает, что пьеса, имеет все данные быть хорошей. Но для этого надо,
чтобы Тарпова и в пьесе обрела ту моральную силу, которой она импонирует нам в романе, надо, чтоб в пьесе зазвучали отголоски классовой борьбы, чтоб почувствовалось дыхание коллектива.
Тов. Ашмарин не считает пьесу упадочной. Ее особенность лишь в том, что «тема любви» —
вполне «законная» тема — выпячивается здесь на передний план.
не названа его именем. Революционный же «сектор» представлен шаржированными типами мещан от партбилета. Рябьев — «совесть и душа» пар
тийной организации, поскольку он говорит и действует (что разрешается ему автором очень редко), — это размагниченность и гнилая истерика. Масса в пьесе — лишь подсобное декоратив
ное обрамление. Зато вместо масс — у автора маски, пьяные маски, — деморализованности и пошлости. Их пестрый хоровод отдает мистическим эстетством.
И если артиста Фенина пьеса подкупает отсутствием антихудожественной тенденции и «пат
риотического» шаблона, то он проглядел, что столь искомый Фениным «живой человек» у автора получается или «рылом», или неврастеником, но никак не борцом.
Пьеса дает интересные площадки для развертывания действия, но разорванная на 12 эпизодов она мельчит и действие и типы. Язык автора режет ухо излишней «сволочизацией»,
Финал пьесы построен на смерти Владимира Ильича. Правомерно ли это? Оправдано ли это художественно? Нам кажется, нет. «Не трогайте Ленина», — требовали от автора выступавшие рабочие. И правильно. Воскрешать те дни для дешевого финала в запутанном адюльтере — роскошь непозволительная.
***
Все недостатки пьесы глубоко симптоматичны. Корни неудачи Семенова глубже: если Тарпова— героиня романа—дышит озоном революции, то Тар
пова — героиня пьесы — родилась на свет только сейчас, когда усилился напор обывателя на литературу. В этом суть дела. И остается лишь ис
кренне пособолезновать т. Таирову, который, вдохновившись подлинно-совестким романом, за
думал по-настоящему приблизить Камерный театр к современной тематике. «Наталья Тарпова» долж
на была еще в этом сезоне не только дать реванш за «гробовый остров», но и стать «эпохиальным рубежом» в жизни театра. Увы, эти надежды не оправдались. В таком виде пьеса отвергнута художественным советом. Впрочем, выделена спе
циальная комиссия для наметки необходимых в пьесе изменений, и если тут будет найден общий язык с драматургом, то не исключена возмож
ность, что пьеса в новой переделке увидит свет рампы. В. ХАНДРОС
ПРИМЕЧАНИЕ
,,А поутру она улыбалась!...
Несмотря на такое ясное решение художественного совета на третий день после читки пьесы в редакцию была прислана информация дирекции Камерного театра, сообщающая, что:
«Расширенный пленум Литературно-репертуарной комиссии художественного совета постановил:
Приветствовать постановку «Натальи Тарповой» в Камерном театре» (?!).
Выражая свое искреннее и глубокое недоумение, редакция просит высказаться по этому поводу заинтересованных товарищей.
Редакция
***
Но беда и автора и пьесы, конечно, не в этом— трагическая любовь хорошей партийки к клас
совому врагу — и законная и богатая тема. Беда в том, что на «зыбкой и смутной почве любовных отношений» высокий образ Тарповой снижается до обывательского уровня, что в пьесе это ходячая бледная немочь, плакса и слюнтяйка. И любо
пытно, что если в романе 8 «пред-историческихлюбовных связей Тарповой теряются в масшта
бах и пафосе борьбы, то здесь одно упоминание об этом хвосте самцов отдает Чубаровым переулком.
Этот органический порок пьесы — общественно-политическая ее выхолощенность — привел к тому, что «ось земли» перемещается от Тарповой к ее антиполу. Героем пьесы оказывается симво
лизированный и возвеличенный до «демонизмаинженер Габрух, и лишь по недоразумению она