ЭЛЕОНОРА ДУЗЭ
в роли зудермановской Магды ( Родина )
дам расцвета его творчества.
Сама великая Элеонора играла Магду, и сколько немецких, норвежских, дат
ских и, в особенности, русских актрис, мечтав
ших о славе Дузэ, играли Родину !
А Бой бабочек , в котором роль Рози была создана В. Ф. Комиссаржевской, а Марика из „Огней Ивановой но
чи — той же Комиссаржевской так пленительно сыгранная...
Сколько героев - резонеров считали коренной своею ролью — роль графа Траста так же, как любов
ники неврастеники — роль Фрицхена!
Это был, поистине, автор для актеров. Актеры могут быть ему благодарны.
В репертуар не только провинциальной, но и сто
личной русской сцены конца XIX века и первого десятилетия XX века, неизменно входили зудермановские пьесы: „Родина , „Среди цветов , „Гибель Содома , „Каменотесы .
Зудерман ловко распоряжался материалом, он создавал роли в тех традиционных амплуа, которые были свойственны театру его эпохи. Этот театр выполнял полученный им социальный заказ. Заказ
чиками были буржуа, устойчивая мораль которых, чуточку взволнованная зудермановскими „проблемами , требовала от искусства „нравственного удовлетворения .
Старик Зудерман свой юбилей встречает в почете и в славе. Но он уже не современен. Другие мастера вытеснили его. Иная мораль, иное веяние эпохи передают они в своих стремительных, изломанных, нервных, острых и упадочнических драмах.
В русском театре Зудерман уже давно не звучит. Когда этой весной в Москве попробовали воскресить Родину , то никакого ренессанса не получилось. Было впечатление унылого кладбища, по ко
торому бродят напрасно вызванные из могил странные и старомодные тени.
ЮРГИС
глубину затронутой им проблемы, в финале, к последнему занавесу, этот свой размах на нечто серьезное он сводит к такому, как говорим мы те
перь, соглашательству, что не становится тошно толь
ко публике буржуазных кварталов Берлина. Строгий, чинный город Берлин.
А Зудерман, действительно, в каждой пьесе ка
кую-нибудь проблему да выдвигал. В драме Честь это была проблема аристо
кратизма, который трещит по всем швам, и нужен некий современный ры
царь Траст для того, чтобы восстановить поруганную честь. В Morituri — тоже проблема и опять про
блема чести: Фрицхен не хочет драться на дуэли, он знает, что это бессмысленно, но во имя фамиль
ных традиций он должен стреляться. И Зудерман, вероятно, где-то в глубине своего буржуазного со
знания согласен с этим законом, посылающим на убой тех „невольников чести , которые кричат: „Обреченные на смерть приветствуют тебя, Цезарь .
Критика Германии давно произнесла свой приговор в завершение той дискуссии, которая одно время поднималась на тему: „кто выше, кто худо
жественно значительнее: Гауптман, или Зудерман? Ясно, что все свое уважение буржуазная критика конца XIX века отдала Зудерману.
Гауптман, не теперешний христианский — смирившийся Гауптман, а тот, который писал „Ткачей и „Бобровую шубу , казался ниспровергателем соци
альных основ прочного буржуазного государства. А Зудерман... О нем исчерпывающе сказал Эдгар Штейер, что „из всех, кто сумел, — не скажу драматически, изобразить современную будничную жизнь, нет, но ловко пользоваться ею, — никто так быстро не завоевал симпатий образованной публики, как Герман Зудерман.
Под „образованной публикой , разумеется, надо понимать, тот именно слой просвещенной буржуазии, которая законодательствовала над художественными вкусами на стыке XIX и XX столетия.
Но еще большие симпатии завоевал Зудерман у актеров, генерация которых была современна го
в роли зудермановской Магды ( Родина )
дам расцвета его творчества.
Сама великая Элеонора играла Магду, и сколько немецких, норвежских, дат
ских и, в особенности, русских актрис, мечтав
ших о славе Дузэ, играли Родину !
А Бой бабочек , в котором роль Рози была создана В. Ф. Комиссаржевской, а Марика из „Огней Ивановой но
чи — той же Комиссаржевской так пленительно сыгранная...
Сколько героев - резонеров считали коренной своею ролью — роль графа Траста так же, как любов
ники неврастеники — роль Фрицхена!
Это был, поистине, автор для актеров. Актеры могут быть ему благодарны.
В репертуар не только провинциальной, но и сто
личной русской сцены конца XIX века и первого десятилетия XX века, неизменно входили зудермановские пьесы: „Родина , „Среди цветов , „Гибель Содома , „Каменотесы .
Зудерман ловко распоряжался материалом, он создавал роли в тех традиционных амплуа, которые были свойственны театру его эпохи. Этот театр выполнял полученный им социальный заказ. Заказ
чиками были буржуа, устойчивая мораль которых, чуточку взволнованная зудермановскими „проблемами , требовала от искусства „нравственного удовлетворения .
Старик Зудерман свой юбилей встречает в почете и в славе. Но он уже не современен. Другие мастера вытеснили его. Иная мораль, иное веяние эпохи передают они в своих стремительных, изломанных, нервных, острых и упадочнических драмах.
В русском театре Зудерман уже давно не звучит. Когда этой весной в Москве попробовали воскресить Родину , то никакого ренессанса не получилось. Было впечатление унылого кладбища, по ко
торому бродят напрасно вызванные из могил странные и старомодные тени.
ЮРГИС
глубину затронутой им проблемы, в финале, к последнему занавесу, этот свой размах на нечто серьезное он сводит к такому, как говорим мы те
перь, соглашательству, что не становится тошно толь
ко публике буржуазных кварталов Берлина. Строгий, чинный город Берлин.
А Зудерман, действительно, в каждой пьесе ка
кую-нибудь проблему да выдвигал. В драме Честь это была проблема аристо
кратизма, который трещит по всем швам, и нужен некий современный ры
царь Траст для того, чтобы восстановить поруганную честь. В Morituri — тоже проблема и опять про
блема чести: Фрицхен не хочет драться на дуэли, он знает, что это бессмысленно, но во имя фамиль
ных традиций он должен стреляться. И Зудерман, вероятно, где-то в глубине своего буржуазного со
знания согласен с этим законом, посылающим на убой тех „невольников чести , которые кричат: „Обреченные на смерть приветствуют тебя, Цезарь .
Критика Германии давно произнесла свой приговор в завершение той дискуссии, которая одно время поднималась на тему: „кто выше, кто худо
жественно значительнее: Гауптман, или Зудерман? Ясно, что все свое уважение буржуазная критика конца XIX века отдала Зудерману.
Гауптман, не теперешний христианский — смирившийся Гауптман, а тот, который писал „Ткачей и „Бобровую шубу , казался ниспровергателем соци
альных основ прочного буржуазного государства. А Зудерман... О нем исчерпывающе сказал Эдгар Штейер, что „из всех, кто сумел, — не скажу драматически, изобразить современную будничную жизнь, нет, но ловко пользоваться ею, — никто так быстро не завоевал симпатий образованной публики, как Герман Зудерман.
Под „образованной публикой , разумеется, надо понимать, тот именно слой просвещенной буржуазии, которая законодательствовала над художественными вкусами на стыке XIX и XX столетия.
Но еще большие симпатии завоевал Зудерман у актеров, генерация которых была современна го