Hу-т-ка! Половая распущенность! Шутка! Вот это уже настоящее дело!»
— «Ур-ра! Да здравствует женское...
тело!»
— «Осторожней, чудак! Не тело, дви-же-ни-е!» — Можно и так.
Все равно, до-сти-же-ни-е!» Кто кого! Вот вопрос!
Жизнь, брат, это такой наркомпрос, Такой наркомпрос, от которого Влетает советскому здорово!
Советский — свое! А жизнь - свое! Советский — свое! А жизнь — свое!
И выходит — гнилье! А какое гнилье?! Да в этом гнилье — все наше спасение Возрождение наше и воскресение,
Избавлена от коммунистических пут! Тут им, чертям, коммунистам, капут!!»
В этой части моего фельетона Нет веселого трезвона.
Тут не скажешь с усмешкою сразу: — «Плевать на мещанскую заразу! Плевать на ее похвальбу!
Рано пташечка запела!»—
С мещанством нам нужно усилить
борьбу.
Нету более трудного дела!
Много хороших рабочих парней
*** Б. ЕФИМОВ
БАРРИКАДЫ 1929 ГОДА Погрязло в мещанско-обывательском
тесте. Ничто не губит скорей и верней. Это тесто вредней и сильней,
Чем все заграничные упователи вместе! И тут большевистский смех Не во грех,
Но не прежде, как всех встрепенуться
заставишь.
Мещанство — такой распроклятый орех, Что в минуту его каблуком не
раздавишь!
Наступишь и вместе покатишься вспять! И тут мы опять, и опять,
К основному врагу подбираемся, В некультурность свою упираемся, В нашу наследственную темноту,
Темноту во многом, особливо — в быту Тут пред нами все та-ж выплывает
фигура
Деревня — деревянная дура, Деревня зловонная, чадная, Елейно-лампадная, Пьяно-драчливая, Тупо-ворчливая,
Деревня вот та, для которой колхозы, Коммуны, совхозы — Хуже острой занозы, Деревня вот та,
Которой мила ее темнота, И которой противнее зрелища нету, Как бедняки, идущие к свету
Широким, культурным, советским путем
К той цели, к которой мы твердо идем, Новым путем, не гнилыми тропами,
Где удобно итти — богатеям с попами И всякой завали прочей,
Что не терпит диктатуры рабочей, Не терпит и ждет, И ждет:
— «Наше время придет! Еще коммунизм попыхтит да побесится, А потом — с неудачи — повесится На сухой деревенской осине
Иль потонет... в нашей трясине!» Поет эта «пташка» не рановато, Не поздновато,
Поет, как всегда.
Но каждая новая наша беда, Но каждая наша промашка
Придает ее песне больше игры. Давным-давно поет эта «пташка
И петь она будет до самой поры,
До той самой поры будет песнею петой И перепетой
Ободрять всех, бредящих «воскре
сения днем», Покамест, однажды, мы пташечке этой Голову не отвернем
И не скажем в суровом прощальном
декрете:
— «Пой... на том уже свете! А тут твоя песня уж спета. Аминь! Сгинь!!»
Демьян Бедный