ЗАГРАНИЧНЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ

Каждый раз, как сталкиваешься с водоворотом жизни такого крупного мирового центра, как Берлин, невольно, даже будучи знакомым с этим миром, поражаешься необычайной оживленности городского движения. Бесконечные вереницы автомоби
лей бесшумно скользят по лощеному асфальту больших улиц новой части Берлина, города с 4 милл. жителей, среда которых насчитывается 290 миллионеров.
Миллионы киловат-часов электрической энергии давят вас сильнейшим потоком света, излучаемого из миллионов стеклян
ных глаз разнообразнейших реклам, в том числе и кино-реклам, приковывающих мой взгляд,
ВЗГЛЯД КИНОКА.
383 более или менее значительных кино-театра Берлина — в том числе 42 вместимостью от 1.000 до 2.500 мест, — подтверждают огромную жажду развлечений у многомиллионной массы берлинских жителей. А гладкий асфальт, по которому снуют блестящие машины всевозможнейших немецких марок,— в холодные ночи все-таки не согреет бездомного берлинца,
представленного здесь далеко не в единственном числе. Таких бездомных громадный Берлин насчитывает 791 тысячу, и эти бездомные, не имеющие где преклонить голову, все-таки ста
раются забыться в каком-нибудь кино. И как будто специально, в старой части Берлина, в бедных, не посещаемых знатными иностранцами райывах, есть специальные кино, работающие
почти круглые сутки напролет, в которых за 15 пфеннигов удобно может выспаться такой «калика перехожий», берлинский бездомник.
Громадными световыми буквами играют зазывные рекламные надписи над крупными кино-театрами, принадлежащими фирме «Уфа». Большинство этих театров помещается в разрос
шемся за последнее время квартале Вестен. Посетители этих театров — преимущественно жадные до всякого рода удовольствий жизни шиберы-спекулянты, составившие себе более или менее крупное состояние во время войны, а также и в инфляционный период, чуть не поставивший всю Германию на колени перед американским долларом.
Не без влияния последнего развивается и немецкая кино промышленность. Это влияние отражается не только в значи
тельном количестве американских картин, но и на выпуске многочисленных фильм совместного германско-американского производства.
В целях обеспечения собственной кино-промышленности, германское правительство установило определенный «контингентдля ввоза иностранных картин. Чтобы иметь возможность выпустить в прокат иностранные картины, прокатчик должен пока
зать известное количество немецких картин. Требуется также, чтобы картины эти были поставлены в немецких ателье, немец
кими режиссерами, с участием немецких актеров. Такого рода картины, ставящиеся исключительно лишь для возможности проката иностранной кино-продукции, называются контингентными, и ясно, что никакой ценности они не представляют.
Все же, помимо довольно большого количества таких картин, встречаются фильмы, пытающиеся так или иначе разре
шить, те или иные художественные проблемы, твердо сохраняя в то же время нужное капиталистическому классу идеологиче
ское содержание. В таком духе, напр., картина «Асфальт» режиссера Джо Мая. Долго останавливаться на оценке этой кар
тины не стоит, укажу только, что гвоздем ее является исполнение долга старым полицейским, арестующим своего сына, моло
дого полицейского, за то, что последний из любви к воровке не арестовал ее. Самый напряженный момент картины — это тот эпизод, когда сознавший свое преступление, молодой полицей
ский кается во всем своей матери, а услыхавший эту исповедь отец встает из-за стола, на котором лежит снятая крупным планом полицейская газета, надевает свой полицейский мундир, торжественно кладет облаченную в белую перчатку руку на плечо сына и велит ему следовать за собой. На возражения матери, что это ведь их сын, старый полицейский с сугубой важностью отвечает: «мать, закон остается законом и порядок дол
жен быть соблюден». От таких «магических» слов, встречаемых всеми зрителями бурными аплодисментами, молодой полицей
ский, проникаясь сознанием важности своего полицейского долга и незыблемости буржуазных законов, твердо следует за старым полицейским.
Это — идеологическая сторона германской буржуазной кино- продукции. Другая ее сторона — громадное количество картин почти сплошь развлекательного характера, примерно такого типа: у забулдыги племянника имеется богатый дядюшка, у которого, как говорится, деньги куры не клюют. Забулдыга этот состоит на службе у своего дядюшки в роли секретаря, проводит свой досуг с красивыми женщинами, важно потягивает шампанское, участвует в сплошных банкетах и балах. На
конец, он, встретив добродетельную женщину, свято чтущую семейные устои старого быта, женится на ней к удовольствию
(своего дядюшки. Тут идет обыкновенное идеологическое заключение картины: забулдыга по мановению режиссерской палочки становится настоящим бюргером, хорошим отцом семейства и подтверждает всем своим последующим поведением ту мысль, что мещанский семейный очаг является блюстителем и основоположником капиталистического порядка.
Вот такого рода картины и составляют обычную дозу фильм, начиняющих германского зрителя буржуазной идеологией внешне как будто стабилизовавшегося капитализма Западной Европы, но по существу надтреснутого и сильно надломленного.
Большой приманкой и новинкой является
ЗВУКОВОЕ КИНО.
В Берлине реже, в Париже и Лондоне чаще — вы видите (или слышите?) уже звуковые картины. Первое впечатление — ошеломляющее и вызывающее какое-то недоверие к звуковой фильме. Странный звук речи звучащей с экрана
как бы металлически, и раздающееся порой какое - то завывание, как будто граммофонное, — неприятно действуют на вас, но все же через несколько минут вы
всецело поддаетесь впечатлению этого нового вида искусства. Мне лично пришлось слушать (видеть) очень интересную картину под названием «Певец джазов». В главной роли — изве
стный американский исполнитель джаз-песенок Ал. Джолсон. Непередаваемый словами голос этого человека, его особенная фо
тогеничность—действуют очень сильно. И французская публика валом валит на эту вещь и уходит потрясенной. Необычайно убе
дительно и трогательно звучит с экрана голос Джолсона. Он эмоционально так потрясающе действует на зрителя-слушателя, что фашистская и шовинистская желтая пресса, кричащая о том, что американцы пытаются «колонизировать французов»,
посылая к ним не только свои американские кино-картины, но даже свои тонфильмы, — даже эта самая пресса отдавала все же должное звуковой американской картине «Певец джазов».
В другом театре «Мадлен», принадлежащем Метро Гольдвин Майер, в течение нескольких месяцев подряд шла картина под названием: «Белые тени южных морей», — картина, воспроизводящая жестокую, бессердечную эксплоатацию бе
лыми туземцев, занимающихся вылавливанием жемчужин со дна морского. Какие-то острова, затерянные в безграничном пространстве Великого Океана, служили местом действия кар
тины. Красивые туземки и туземцы являлись героями этих действий. Все их песни, пляски, жалобные стоны, связанные со смертью некоторых родичей, погибших во время ловли жемчуга,— все эго передается звуковым кино и заражает зрителяслушателя своеобразной красотой действительно прелестных, хотя и непонятных звуков.
Вообще звучащее и говорящее кино, после первого несколько неприятного впечатления, потрясает вас колоссальными возможностями, которые открываются перед кино-искусством в недалеком будущем. Не только мимика, не только жесты, но и бес
конечная гамма эмоций, порождаемых человеческим голосом, чередование речи и тишины, умелое использование тех или
иных звуков, какой-нибудь крик среди, тишины напряженного кадра — все это в будущем настолько подымет воздействие кино-картины на эмоцию зрителя-слушателя, что влияние и значение звукового кино трудно пока учесть.
И все же, на ряду с такими захватывающими новинками, на ряду о крупными картинами национального немецко-француз
ского и английского производства (англичане за последнее время сделали большие успехи в области постановки кино-картин),
СОВЕТСКОЕ КИНО-ИСКУССТВО
шагает семимильными шагами, стяжая себе славу и непосредственнее, искреннее восхищение нашими советскими революционными картинами иностранных зрителей.
Как-то недавно, на одном из чествований видных работников советской кинематографии в Берлине, от имени немецких кино-прокатчиков выступил владелец одного театра и заявил о том, что до сих пор не потеряла своей ценности латинская поговорка: «Èх Oriente lux» (с востока свет!). И правда, — говорил он,—ваши советские картины сверкают ярким светом ху
дожественного оформления, увлекают своей непосредственной искренностью и трогают нашего зрителя своей необычайной напряженностью действия!
Этот дифирамб из уст матерого прокатчика-берлинца явно свидетельствует о том, что наша революционная тематика, отражающая наши стремления, нашу борьбу за новое строитель
ство, за социалистический мир, за светлое будущее миллионов трудящихся не только нашего Союза, но и всего мира, нахо
дит непосредственный отклик и за границей и служит побудителем искреннего уважения к нашему советскому кино-искусству.
Н. ГРИНФЕЛЬД