дящего характерными танцами в Школе Русского Балета, установить основные черты терминологии для учебного характерного экзерциса.
Перехожу к третьему отделу цикла хореграфических наук проектируемого факультета. Его предметом являются бальные танцы, переимено
ванные мною в жанрово-исторические. Они тоже не имеют своего самостоятельного родника-экзерциса. Они тоже живут основными материалами классической пластики. Галантное chassé и бар
хатный глиссад на полу, глиссад failli, круговые вальсовые движения на полупальцах, с жеманной экспрессией шеи, спины и талии, изысканно-почтительные, ипокритно-манерные реверансы, при
манчиво-зазывные полуобороты с грациозным балансированием корпуса—вот в какие картины отливается жанрово-исторический танец, созда
вавшийся высшими культурными слоями город
ского и придворного общества. Это мозаическое рококо во всемирной галлерее танца. Но если я отмечал совершенную обособленность характерного танца от классического, то здесь я должен признать существование пограничных областей, где народнохарактерный танец в туманных очертаниях переходит, почти сливаясь, в некоторые жанрово-исторические формы. Мы видим интереснейший пример дальних побегов основной автохтонной психики, через весь переплет социальных нагромо
ждений, к самым верхам завоевательного круга. Какая-нибудь фарандола Чайковского в „Спящей Красавице“ может дать талантливому балетмейстеру мотив представить в живой и привлекательной форме мощь и обаяние здоровой народной игры в сочетании с поверхностной интеллигентской забавой. Пусть крестьянки в этой фарандоле пляшут с бурным темпераментом, с веселым огнем народного творчества, и пусть изы
сканные придворные маркизы с шпагами в бар
хатных ножнах и герцогини с перекинутыми на руку тяжеловесными шлейфами пытаются во
влечься в хороводный пляс, а не наоборот, как это иногда аранжируется на современных балет
ных сценах. Тогда и получится нечто грандиозное и отвечающее истинной природе исторического процесса, в котором высшие слои общества являются порождением народа, а никак не образую
щим принципом крестьянских масс. И на этой почве руководителю жанрово-исторической кафедры предстоит сделать ряд тончайших открытий и раз
личений. Что такое мазурка? Характерный ли это танец или жанровый? Для польских мазуров это танец характерный. Но для всей остальной Европы, принявшей в свое лоно этот красивый, воинственно романтический танец, с звяканием шпор и кокетливым pas de basque, мазурка является танцем существенно бальным. Точно так-же полька, несмотря на всю близость к народному быту, на кажущиеся свои характерные корни,
все же в общем является танцем, разработанным позднейшей городской культурой, как в чистом своем виде, так и в комбинациях с мазуркой. Что касается вальса, нежнейшей стихии симфонической музыки, то в сфере всех танцев, классических, характерных и жанровых, он предста
вляет собою настоящую душу балета, исполняется ли он в классическом стиле или на полупальцах. Вальсы Чайковского в этом отношении, как и вальсы Делиба, являются украшением балетной литературы.
В намеченном объеме наука жанрово-исторического танца может заполнить на первых порах деятельность одной кафедры. Этим исчерпывался бы в настоящее время цикл хореграфических дисциплин, читаемых в высшем сценическом инсти
туте. Но к этому циклу естественно примыкают родственные ему или прикосновенные к нему другие науки. Прежде всего художественная анатомия и биомеханика. Это две совершенно раздельные кафедры, из которых первая существует еще со времени итальянского Ренессанса, вторая же родилась на наших глазах. Без постижения основ
ных биомеханических законов, законов живого стояния и вращательных движений, невозможен не только учет рабочей энергии танца, но и органически художественная экономия сил, исклю
чающая излишнюю перемену или бесполезную опору. Художественная соразмеренность частей в классическом искусстве находит тут свое научное оправдание, обоснование и утверждение. То, что делалось до сих пор, путем бессознательных ар
тивный характер, приобретая определенную цель. Введение биомеханики, в аспектах героического искусства, в аспектах классического танца, явится трамплином для большой внутренней реформы всей художественной пластики. Ныне в танцах замечательнейших виртуозов сцены, сплошь и ря
дом, натыкаешься на зияющие пробелы осознанной техники. Элементарные законы биомеханики не учитываются и не соблюдаются. Примеры неис
числимы. В гениальном adagio во второй картине „Лебединого Озера“ имеется чудесный момент, когда балерина на высоко поднятых руках кава
лера делает большие мягкие батманы на вторую позицию. Обычно кавалер держит даму в прямом вытянуто - вертикальном положении, и картина получается прямо оскорбительная в эстетическом отношеннии. Обе ноги раскинуты в противопо
ложные стороны. Чудесный танцовщик с богатой инициативой Н. Г. Легат поднимал В. А. Трефилову и склонял ее в противоположном направлении, как бы следуя бессознательно биомеханиче
скому совету. Создававшаяся картина поражала своею пластическою выдержанностью и послужила к вящшей славе обоих артистов. Стены большого лекционного зала руководимой мною Школы почти сплошь покрыты рисунками и схематическими чертежами по пластической анатомии и по биомеха
но и в целом ряде других областей, куда новая наука ворвалась со своим животворящим и регулирующим влиянием.
Перехожу к третьему отделу цикла хореграфических наук проектируемого факультета. Его предметом являются бальные танцы, переимено
ванные мною в жанрово-исторические. Они тоже не имеют своего самостоятельного родника-экзерциса. Они тоже живут основными материалами классической пластики. Галантное chassé и бар
хатный глиссад на полу, глиссад failli, круговые вальсовые движения на полупальцах, с жеманной экспрессией шеи, спины и талии, изысканно-почтительные, ипокритно-манерные реверансы, при
манчиво-зазывные полуобороты с грациозным балансированием корпуса—вот в какие картины отливается жанрово-исторический танец, созда
вавшийся высшими культурными слоями город
ского и придворного общества. Это мозаическое рококо во всемирной галлерее танца. Но если я отмечал совершенную обособленность характерного танца от классического, то здесь я должен признать существование пограничных областей, где народнохарактерный танец в туманных очертаниях переходит, почти сливаясь, в некоторые жанрово-исторические формы. Мы видим интереснейший пример дальних побегов основной автохтонной психики, через весь переплет социальных нагромо
ждений, к самым верхам завоевательного круга. Какая-нибудь фарандола Чайковского в „Спящей Красавице“ может дать талантливому балетмейстеру мотив представить в живой и привлекательной форме мощь и обаяние здоровой народной игры в сочетании с поверхностной интеллигентской забавой. Пусть крестьянки в этой фарандоле пляшут с бурным темпераментом, с веселым огнем народного творчества, и пусть изы
сканные придворные маркизы с шпагами в бар
хатных ножнах и герцогини с перекинутыми на руку тяжеловесными шлейфами пытаются во
влечься в хороводный пляс, а не наоборот, как это иногда аранжируется на современных балет
ных сценах. Тогда и получится нечто грандиозное и отвечающее истинной природе исторического процесса, в котором высшие слои общества являются порождением народа, а никак не образую
щим принципом крестьянских масс. И на этой почве руководителю жанрово-исторической кафедры предстоит сделать ряд тончайших открытий и раз
личений. Что такое мазурка? Характерный ли это танец или жанровый? Для польских мазуров это танец характерный. Но для всей остальной Европы, принявшей в свое лоно этот красивый, воинственно романтический танец, с звяканием шпор и кокетливым pas de basque, мазурка является танцем существенно бальным. Точно так-же полька, несмотря на всю близость к народному быту, на кажущиеся свои характерные корни,
все же в общем является танцем, разработанным позднейшей городской культурой, как в чистом своем виде, так и в комбинациях с мазуркой. Что касается вальса, нежнейшей стихии симфонической музыки, то в сфере всех танцев, классических, характерных и жанровых, он предста
вляет собою настоящую душу балета, исполняется ли он в классическом стиле или на полупальцах. Вальсы Чайковского в этом отношении, как и вальсы Делиба, являются украшением балетной литературы.
В намеченном объеме наука жанрово-исторического танца может заполнить на первых порах деятельность одной кафедры. Этим исчерпывался бы в настоящее время цикл хореграфических дисциплин, читаемых в высшем сценическом инсти
туте. Но к этому циклу естественно примыкают родственные ему или прикосновенные к нему другие науки. Прежде всего художественная анатомия и биомеханика. Это две совершенно раздельные кафедры, из которых первая существует еще со времени итальянского Ренессанса, вторая же родилась на наших глазах. Без постижения основ
ных биомеханических законов, законов живого стояния и вращательных движений, невозможен не только учет рабочей энергии танца, но и органически художественная экономия сил, исклю
чающая излишнюю перемену или бесполезную опору. Художественная соразмеренность частей в классическом искусстве находит тут свое научное оправдание, обоснование и утверждение. То, что делалось до сих пор, путем бессознательных ар
тистических импульсов и интуитивного чувства меры, проникается впервые светом сознания, и волевое устремление танца получает апперцеп
тивный характер, приобретая определенную цель. Введение биомеханики, в аспектах героического искусства, в аспектах классического танца, явится трамплином для большой внутренней реформы всей художественной пластики. Ныне в танцах замечательнейших виртуозов сцены, сплошь и ря
дом, натыкаешься на зияющие пробелы осознанной техники. Элементарные законы биомеханики не учитываются и не соблюдаются. Примеры неис
числимы. В гениальном adagio во второй картине „Лебединого Озера“ имеется чудесный момент, когда балерина на высоко поднятых руках кава
лера делает большие мягкие батманы на вторую позицию. Обычно кавалер держит даму в прямом вытянуто - вертикальном положении, и картина получается прямо оскорбительная в эстетическом отношеннии. Обе ноги раскинуты в противопо
ложные стороны. Чудесный танцовщик с богатой инициативой Н. Г. Легат поднимал В. А. Трефилову и склонял ее в противоположном направлении, как бы следуя бессознательно биомеханиче
скому совету. Создававшаяся картина поражала своею пластическою выдержанностью и послужила к вящшей славе обоих артистов. Стены большого лекционного зала руководимой мною Школы почти сплошь покрыты рисунками и схематическими чертежами по пластической анатомии и по биомеха
нике. Невежеству в этом вопросе должен быть положен предел не только в области хореграфии,
но и в целом ряде других областей, куда новая наука ворвалась со своим животворящим и регулирующим влиянием.