Живопись Эрмитажа

II. Что дала революция

Переходя к выяснению того, что дала Октябрьская Революция картинной галлерее Эрмитажа, необходимо, прежде всего, ответить на тревожащий многих цените
лей искусства — особенно зарубежных — вопрос: а что же погибло в ней во время революции? Так много рушилось и гибло за эти годы, что уж картин-то, таких громоздких и хрупких вещей, наверно не досчитываются большого количества?...
На этот вопрос Эрмитаж может с гордостью ответить: ничего!.. не только все цело, но ни одной ца
рапины не сделано за эти бурные годы на поверхности его картин. И эта гордость тем более уместна, что осенью 1917 г. большинство эрмитажных картин было
эвакуировано в Москву: их вынимали из рам и из-под стекол, упаковывали в ящики, везли на грузовиках, по железной дороге, — сколько нагрузок и выгрузок... затем через 2 года — обратно, та же процедура. И вот все цело и неприкосновенно!
Но если не произошло никакой убыли, то сколько живописных сокровищ прибыло в картинную галлерею Эрмитажа за время революции. Ни разу после Екатерины, тратившей огромные деньги на расширение своих коллекций, Эрмитаж не пополнялся в таком количестве.
Около 500 картин, или 25% прежнего состава галлереи, прибавилось за эти годы,—25% того, что было собрано с колоссальными затратами за 150 лот. И это не стоило Эрмитажу ни гроша.
Откуда же взялось такое количество картин?
Если царское Эрмитажное собрание было передано Николаем I в государственную собственность, то, ко
нечно, в руках Романовых оставалось еще много художественных ценностей, которые находились в их заго
родных резиденциях, составляя принадлежность и украшение дворцов Петергофских, Царскосельских, Гатчинского, Павловского.
Кроме того, за венценосными коллекционерами тянулось множество вельмож, собрания которых соперни
чали с царскими и друг с другом как количеством, так и изысканностью вкуса. Юсуповы, Строгановы, Шере
метевы, Шуваловы и мн. другие имели целые музеи, в которых были погребены (будучи недоступными для широкой публики) замечательные художественные произведения.
В последние же десятилетия нарождавшаяся у нас крупная буржуазия, в особенности петербургская, рав
няясь по „верхам общества и понемногу проникая к них, также принялась за коллекционерство, которое ей становилось более доступным, чем прогоравшей аристократии Здесь, на ряду с полнейшей бесвкусицей, попа
дались и выдающиеся произведения, а иные собрания были и довольно выдержанными. Все это было также за семью печатями „для посторонних ...
Октябрьская Революция явилась той волшебницей, которая вскрыла эти печати и вывела пленников на свет божий. При этом оказалось, что, напр., в загородных дворцах, в их темных углах, в кладовых, а то и прямо на чердаках, были такие вещи, которые давно счита
лись погибшими или о существовании которых никто даже не подозревал.
Будучи национализированными, все эти художественные сокровища вошли в обще-музейный фонд, который распределялся между главнейшими музеями республики, при чем, конечно, Ленинград и Москва стояли на первых местах. Так, из живописных произведений Эрмитаж по
лучил около 50 картин [*)], Московская галлерея старой
живописи — 300, а затем по нескольку десятков — музеи: Саратовский, Уфимский и др.
То, что таким образом поступило в Эрмитажную галлерею, составилось в значительной и наиболее ценной части из собраний Петергофского и Гатчинского двор
цов, в некоторой части — из галлерей Юсуповых и Стро
гановых и затем из коллекций Кочубея, Горчаковых,
Репнина, Паниной, Ферзена, Балашова, Олив, Рериха и мн. других, из которых в Эрмитаж поступало по 10 — 15—20 до 25 картин.
Здесь же нужно упомянуть о присоединении к Эрмитажу бывшей Кушелевской галлереи, находившейся прежде при музее Академии Художеств и содержавшей некоторое количество живописи XIX века, и, наконец, о поступившем еще в 1914 г., но лежавшем до сего времени под спудом, большом собрании Семенова Тянь- Шанского.
Все эти произведения, как это дает видеть новая развеска, вполне удовлетворительной, а то и пре
красной сохранности, за исключением разве некоторой части Юсуповского и, кажется, 1 — 2 других собра
ний, где не в меру усердная чистка картин их бывшими владельцами смыла верхние тончайшие слои лессировок и обнаружила подмалевки, что делает их грубее и менее цельными. Впрочем и в таком виде они достаточно интересны и притом поучительны для уяснения живописной техники старых мастеров.
Переходя далее к качеству вновь поступивших произведений, следует отметить ого очень высоким, так как, обладая, как главный музей республики, приоритетом, Эрмитаж мог выбирать и выбирал, конечно, лишь то, что было лучше имевшегося ужо у него материала. Посредственный же брался лишь для сравни
тельного изучения, да еще тогда, когда приходилось заполнять существующие пробелы, но последних случаев, как это будет ясно ниже, было не много.
Это подводит нас к вопросу о живописном содержании пополнений, сделанных революцией, т. е. к тому, из каких школ и каких мастеров оно состоит, и тут посетителя Эрмитажа ждет некоторое разочарование.
Уже из всего предыдущего изложения как первой, так и настоящей статьи, можно заключить, что харак
тер этого пополнения не может существенно отличаться
от того, что уже имелось в Эрмитаже, ибо источники этого пополнения в социальном отношении одни и те же, что и всей галлерей.
Если Екатерина и ее преемники приобретали целые собрания коллекционеров из придворной аристократии французской, английской и немецкой, то таковыми же являлись и перечисленные выше наши бывшие коллек
ционеры. Происходящие из той же социальной среды, связанные к тому же родственными узами с европей
ским «высшим обществом», владеющие иностранными языками лучше, чем русским, они были пропитаны, конечно, теми же взглядами и вкусами.
[*)] Речь идет только о том, что выставлено в галлерее, тогда как всего в Эрмитаж поступило за время революции около 600 картин. Весь этот материал остается в кладовых Эрмитажа, как имеющий вспомогательное значение.