☛

О ПРАВОЙ ОПАСНОСТИ В ЛИТЕРАТУРЕ

Если марксистам всегда было ясно наличие классовых группировок в советской литературе, то не менее ясным должно быть теперь и наличие правой опасности в литературе. Борьба с правой опасностью, стоящая на повестке дня всей советской общественности, — должна вестись и в лите
ратуре. Ведь до сих пор встречаются критики«марксисты», мирно повествующие о «едином потоке» советской литературы, стремящейся к «единой» цели.
На самом деле в советской литературе давно уже идет борьба резко противостоящих друг другу левого и правого фланга за писателей-попутчиков.
Было бы ошибкой считать правой опасностью только откровенно нео-буржуазные и кулацкие
настроения, господствующие в произведениях Сергеева-Ценского, Булгакова, Клюева, Клычкова и т. под. Таких произведений немного и социоло
гический эквивалент их обнаруживается легко. Гораздо труднее и гораздо важнее в полном объеме учитывать все колебания мелко-буржуазной стихии, отражающиеся на писателях-попутчиках.
В то время, как за последние два года сильно выросла пролетарская литература, дав ряд произведений, завоевавших широкого пролетарского чи
тателя,—среди писателей-попутчиков наметилась дифференциация. Никогда не представляя собой однородного целого, разделяясь на разнообразные группы и лагери, двигающиеся то слева направо, то справа налево, — писатели-попутчики за последнее время все яснее и яснее тяготеют, с одной стороны, к растущей пролетарской литературе, с другой—к нео-буржуазному и кулацкому флангу.
Явное поправение таких крупных попутчи ков, как Всеволод Иванов, Л. Леонов, Б. Пильняк, Конст. Федин, — бросается в глаза.
Вс. Иванов еще в книге «Тайное тайных» отошел от показа революции, углубившись в индивидуальную психику мелких людей, в бессознательное, в «подводное» течение мистического; при этом герои его отнюдь не управляли событиями. Наоборот, беспомощно барахтались в бесконечных необъяснимых случайностях. В психике героев Вс. Иванова бессознательное (немотивиро
ванные поступки) преобладает над разумом. Разум оттеснен, загнан в угол. Особенно ярко характеризует творчество Вс. Иванова повесть «Гибель Железной», где в основу положены под
линные записи участника изображаемых событий. Из сопоставления этих записей с повестью видно, как подменял писатель мотивированные поступки игрой необъяснимых и почти мистических случайностей. В результате—явное искажение действи
тельности. Л. Леонов в романе «Вор» дал приукрашенную фигуру кулака, выростающего в нэпма
на—Заварихина, а в «Необыкновенных историях о мужиках», следуя творческому методу Вс. Иванова, показал новую, советскую деревню—деревней старой, дореволюционной, ни в чем не изменившейся.
Б. Пильняк снижает пафос революции до пафоса кровосместительства (любовь сына к ма
тери — рассказ «Нижегородский откос») и некрофилии («Малая Бронная»). На ряду с этой воинствующей патологией Пильняк считает воз
можным изображать советские курорты красками дореволюционных курортов. По Пильняку — на советских курортах и сейчас только и есть, что пошлость, «амуры», заботы о пищеварении — все это в достаточной мере бестолковое и отвратное («Штосс в жизнь»). Вывод: советское здравоохранение — бесполезная затея.
Конст. Федин в романе «Братья» усиленно подчеркивает основную мысль: художник может, не принимая никакого участия в классовой борьбе, стоя в стороне от белых и красных — создать замечательнейшие произведения искусства, выра
жающие все то новое, что принесла революция. Откровенная проповедь «искусства для искусства».
Это — примеры поправения крупных попутчиков. Можно перечислить ряд менее заметных писателей, тянущих читателя вправо, преподносящих ему вопросы и настроения, уводящие в сто
рону от интересов советской общественности. Таковы вещи Рюрика Ивнева, Л. Грабаря, Б. Губера и др.
Если перед пролетарской литературой стоит задача со всевозможной убедительностью показать героя нашего времени в правильной обще
ственной перспективе и эту задачу пролетарская литература уже начала успешно разрешать, то правеющие писатели сосредоточивают свое вни
мание на обывателях, на обывательских мыслях и интересах. При этом зачастую писатель сам стоит не выше своих героев. Получается нарушение правильной общественной перспективы.