жающій пейзажъ: небо, воздухъ, море, горы и берега — вездѣ замѣтно различаются, почва съ ея растительностью, нѣдра земли съ скрытыми въ нихъ богатствами вездѣ свои. При этомъ отличія эти такъ не велики или переходятъ взаимно одно въ другое настолько постепенно, что не могли мѣшать переселеніямъ племенъ, которыя безъ особыхъ лишеній и испытаній легко устраивались на новыхъ мѣстахъ, не рѣдко обрѣтая тамъ вторую, болѣе счастливую родину. Лонгобарды, переваливъ снѣжныя высоты Альпъ на своемъ пути изъ страны пологихъ лѣсистыхъ горъ, увидѣли въ Ломбардіи не Сахару, изъ которой надо бѣжать; англосаксы не покинули береговъ Англіи, когда высадились на ея
зеленыя равнины; венгры остались въ занятой ими пуштѣ Венгерской низменности, довольные своей новой родиной и новымъ сосѣдствомъ. Это богатство обособленными, болѣе или менѣе уединенными, болѣе или менѣе защищенными самой природой областями позволило племенамъ Европы сплотиться въ большія и плотныя національныя группы. Каждое многочисленное племя или народность, захвативъ удобную область или будучи
закинуто туда превратностями историческихъ судебъ, получало возможность начать особое существованіе и въ теченіе ряда вѣковъ создать въ условіяхъ новой обстановки свои особыя національныя черты. Даже мелкія племена или остатки крупныхъ народностей, затиснутые болѣе могущественными пришельцами въ окраинныя области или въ горныя страны, успѣвали сохранить надолго свою индивидуальность. Достаточно указать на кельтовъ Шотландіи, на басковъ, на албанцевъ. Но условія обособленности и уединенія, вызываемыя описанными особенностями разчлененія и рельефа, были не настолько рѣзки, чтобы народы, занявшіе каждый свое мѣсто, были наглухо заперты, какъ бы замурованы отъ своихъ сосѣдей. Даже Альпы, самыя высокія горы Европы, не обезпечивали Италію
отъ нашествій съ сѣвера, Ламаншъ не помѣшалъ датчанамъ, а впослѣдствіи норманамъ вторгнуться въ Британію. Вѣдь всѣ эти преграды вездѣ оказывались пересѣченными торговыми путями, которые въ теченіе тысячелѣтій усиленно обслуживали культурный и хозяйственный обмѣнъ. Съ конца эпохи переселенія народовъ и къ началу эпохи такъ называемаго „возрожденія”, стало быть за промежутокъ времени едва въ нѣсколько вѣковъ, вся пестрота европейскаго населенія оказывается уже разбитой на нѣсколько большихъ, компактныхъ націй, изъ которыхъ каждая занимаетъ опредѣленную географическую область съ своими особыми границами, испытывающими въ послѣдующемъ теченіи
исторической жизни лишь болѣе или менѣе слабыя колебанія. Каждая національность уже успѣла выработать свою физіономію, создать свою крѣпкую индивидуальность на об
щей основѣ прочной культуры, которая создавалась въ теченіе тысячелѣтій вокругъ Средиземнаго моря, этого большого бассейна, безъ котораго намъ представляется немыслимымъ возникновеніе европейской цивилизаціи, и которое поэтому вполнѣ заслуживало бы названія „Европейскаго моря” по существу. Индивидуальное, какъ основа разнообразія, есть громадная двигательная сила развитія. При условіи частаго общенія и оживленнаго обмѣна, что имѣло мѣсто въ Европѣ повсюду и во всѣ историческія времена, оно
должно было порождать необычайное богатство формъ во всѣхъ безъ исключенія отрасляхъ жизни. Въ этихъ условіяхъ изъ элементовъ стараго, бывшаго, легче и быстрѣе всего возникаетъ новое, и труднѣе утеривается все годное и способное къ дальнѣйшему развитію. Какое необычайное развитіе индивидуальныхъ чертъ, какое богатство формъ быта, пріемовъ жизни, склада характеровъ, способовъ чувствованія, манеръ мышленія, словомъ, всей техники жизни встрѣчаемъ мы на пространствѣ Европы къ моменту наступленія современной намъ, все нивеллирующей эпохи! Какъ различно отражались всюду крупныя и мелкія историческія событія! Не отлилось ли, напр., реформаціонное движеніе въ каждой странѣ, у каждой націи въ свою особую форму! Не почерпнули ли
всѣ вѣтви искусства, пробужденнаго гуманизмомъ, въ нѣдрахъ каждаго народа новыя добавочныя черты. Достаточно назвать любую изъ европейскихъ странъ, чтобы передъ во
зеленыя равнины; венгры остались въ занятой ими пуштѣ Венгерской низменности, довольные своей новой родиной и новымъ сосѣдствомъ. Это богатство обособленными, болѣе или менѣе уединенными, болѣе или менѣе защищенными самой природой областями позволило племенамъ Европы сплотиться въ большія и плотныя національныя группы. Каждое многочисленное племя или народность, захвативъ удобную область или будучи
закинуто туда превратностями историческихъ судебъ, получало возможность начать особое существованіе и въ теченіе ряда вѣковъ создать въ условіяхъ новой обстановки свои особыя національныя черты. Даже мелкія племена или остатки крупныхъ народностей, затиснутые болѣе могущественными пришельцами въ окраинныя области или въ горныя страны, успѣвали сохранить надолго свою индивидуальность. Достаточно указать на кельтовъ Шотландіи, на басковъ, на албанцевъ. Но условія обособленности и уединенія, вызываемыя описанными особенностями разчлененія и рельефа, были не настолько рѣзки, чтобы народы, занявшіе каждый свое мѣсто, были наглухо заперты, какъ бы замурованы отъ своихъ сосѣдей. Даже Альпы, самыя высокія горы Европы, не обезпечивали Италію
отъ нашествій съ сѣвера, Ламаншъ не помѣшалъ датчанамъ, а впослѣдствіи норманамъ вторгнуться въ Британію. Вѣдь всѣ эти преграды вездѣ оказывались пересѣченными торговыми путями, которые въ теченіе тысячелѣтій усиленно обслуживали культурный и хозяйственный обмѣнъ. Съ конца эпохи переселенія народовъ и къ началу эпохи такъ называемаго „возрожденія”, стало быть за промежутокъ времени едва въ нѣсколько вѣковъ, вся пестрота европейскаго населенія оказывается уже разбитой на нѣсколько большихъ, компактныхъ націй, изъ которыхъ каждая занимаетъ опредѣленную географическую область съ своими особыми границами, испытывающими въ послѣдующемъ теченіи
исторической жизни лишь болѣе или менѣе слабыя колебанія. Каждая національность уже успѣла выработать свою физіономію, создать свою крѣпкую индивидуальность на об
щей основѣ прочной культуры, которая создавалась въ теченіе тысячелѣтій вокругъ Средиземнаго моря, этого большого бассейна, безъ котораго намъ представляется немыслимымъ возникновеніе европейской цивилизаціи, и которое поэтому вполнѣ заслуживало бы названія „Европейскаго моря” по существу. Индивидуальное, какъ основа разнообразія, есть громадная двигательная сила развитія. При условіи частаго общенія и оживленнаго обмѣна, что имѣло мѣсто въ Европѣ повсюду и во всѣ историческія времена, оно
должно было порождать необычайное богатство формъ во всѣхъ безъ исключенія отрасляхъ жизни. Въ этихъ условіяхъ изъ элементовъ стараго, бывшаго, легче и быстрѣе всего возникаетъ новое, и труднѣе утеривается все годное и способное къ дальнѣйшему развитію. Какое необычайное развитіе индивидуальныхъ чертъ, какое богатство формъ быта, пріемовъ жизни, склада характеровъ, способовъ чувствованія, манеръ мышленія, словомъ, всей техники жизни встрѣчаемъ мы на пространствѣ Европы къ моменту наступленія современной намъ, все нивеллирующей эпохи! Какъ различно отражались всюду крупныя и мелкія историческія событія! Не отлилось ли, напр., реформаціонное движеніе въ каждой странѣ, у каждой націи въ свою особую форму! Не почерпнули ли
всѣ вѣтви искусства, пробужденнаго гуманизмомъ, въ нѣдрахъ каждаго народа новыя добавочныя черты. Достаточно назвать любую изъ европейскихъ странъ, чтобы передъ во