☚ВОПРОС!

для акробатики; это — элементарное правило физкультуры, если уж она необходима для замены балета.
От «Гейши» и обычной опереточной «развесистой клюквы» на китайские мотивы переходим внезапно к ошеломляюще роскошной мечте ТЭЖЭ. Это — «сон китаянки Тао-Хоа».
Постановке «Красного мака» предшествовали доклады перед рабочей аудиторией о Китае, утверждавшие и обещавшие, что «Красный мак» дает правильное представление о всех (!) этнографических особенностях этой обширной страны, причем в этой работе избегнуто все, что носит название «вредной экзотики» или «развесистой клюквы».
Говорилось: «эта постановка даст представление о старом и новом Китае и современном быте китайских
рабочих, банкиров и европейских колонизаторов, крепко и хищно вцепившихся в эту страну». Вот, что обещано.
Но можно ли и нужно ли по «Красному маку» знакомиться с современным бытом китайских кули, банкиров и пр? И для того ли нам нужен балет? Не фех
тующие ли во II действии д’артаньяны из бессмертного романа Ал. Дюма приблизят рабочего зрителя к современной или старой культуре Китая?
Или перебежка с детской игрой в уголки, после того как двое младенцев старательно перепрыгивают через ложащегося торопливо на живот взрослого? Для этого нужен балет?
Уж если говорить о пользе прежде всего и во что бы то ни стало, то не лучше ли сделать открытие, например, что в древнем Китае существовали в культур
ном смысле завидные для нас вещи, которым можно поучиться, годные не только для запугивания Тао-Хоа?
Близорукая стилизация запыленного музейного материала в виде буддийских чудищ или усатых божков не создает театральной иллюзии страшного сновидения, олицетворяющего старый Китай.
К чему может привести нарочитое пренебрежение глубоко осмысленными театральными средствами — можно видеть на следующем:
Чтобы превратить остро-рельефные лица артистов в плоско-китайские, естественно было бы поддержать живописную работу грима одним из верных и про
стых исключительно-театральных средств — плоским светом рампы или движением света в горизонтальных плоскостях. Вместо того по вертикали сверху пущен чисто бытовой, обесцвечивающий, скульптурный свет, уничтожающий весь живописный смысль грима.
Обязательный апофеоз (на роли почтовой марки) подытоживает чувство окончательной пошлости, остающейся от всей этой глубоко ненужной затеи.
В самом деле, что нужно новому зрителю?
Балет не исчерпывается банальным представлением обывателя об изнеженной женственной грации, томной меланхолии и пр.
Основная вина перед новым зрителем фальсификаторов балета — это упразднение тех близких современному зрителю здоровых элементов настоящего ба
летного искусства, которые способны быть выразителями мужественной героики, героической самоотвер

☛„Карнавал“ в Готобе

у антуража почему-то поставлен избитыми приемами татарских танцев. Правда, тут есть вина композитора,
допустившего смешение национальных колоритов в музыке. Лучше других но композиционному рисунку — китайский и танец маркиз.
Выдвинутый в спектакле молодняк располагает к себе и природной одаренностью и почерпнутой в хорошей школе техникой.
Т. Оац обнаруживает в восточном танце чутье стиля, пластичность, тонкий ритм и довольно крепкую технику.
В танце Пьеро приятно радует тройка: А. Царман, А. Жуков и т. Васильева,
Роль шутихи ведет С. Холфина. У молодой артистки есть η благодарные сценические данные и хорошая танцевальная техника. При строгом ритме, пластичности всей фигуры, твердых пуантах, она легко справляется со всеми техническими трудностями.
Из «старых» в «Карнавале» танцуют А. Мессерер и Н. Ларионов. Последний в испанском танце выявляет сильный темперамент, дает отличный внешний рисунок и увлекает железным ритмом.
И. Т.
женности. коллективной бодрости, организованной стройной танцевальной радости и утверждения жизни. Вот средства для приложения творческой энергии людей, обладающих подлинным артистическим темпераментом, а не освежающих всякими объедками европейских кафешантанов наше здоровье, полное обещаю
щих соков, балетное искусство, коренящееся в давно
известной живучей нашей склонности изливаться в пляске, широком жесте и ритме.
А «Красный мак»—это «угадывание запросов» зрителя, существующего где-то там, отдельно от нас, артистов.
Все это — блаженной памяти «императорское общество трезвости», а не активный творческий театр, который доходит до самого неискушенного зрителя и поднимает его на вершины художественного прозрения именно тогда, когда артист перевоплощается и верит в творимое им на сцене.
Мозговой трюкизм, идущий не от специфических театрально настроенных импульсов, но от намерения «угадать запросы», которых у самих авторов нет — это работа вхолостую.
Все это написано нами потому, что законы искусства едины и мы, профессионалы, рассматриваем «Красный мак», как отличный урок ддя каждого артиста. Художники В. ЛЕБЕДЕВ и Н. ТЫРСА
19 янв. 1929 г.
От редакции. Точка зрения редакции на постановку «Красного мака» выражена в рецензии С. Мокульского (см. № 5 «Ж. И.»).
„Красный мак“Б. В. Шавров „Красный мак“
А. И. Бочаров