Софья Александровна. Нѣтъ, я этого вовсе не думаю. To-есть, видите ли, у нѣкоторыхъ субъектовъ чувство дѣйствительно уничтожается, переходитъ въ полную хо
лодность; но у другихъ оно живетъ, хотя и въ слабой степени, до самой смерти.
М мъ Ларсенъ. Я не согласна съ вами. Есть люди, у которыхъ привязанность или отвращеніе ростутъ съ каждымъ днемъ.
Софья Алек. Да, но вѣдь это рѣдкія, очень рѣдкія исключенія. А что дѣлается въ большинствѣ? Возьмите очень недавнее время, когда у насъ существовало крѣпо
стное право. Браки между крестьянами но большей части устраивались тогда съ чисто экономической цѣлью. О взаимности тутъ, конечно, не могло быть и рѣчи; не рѣдко бывало такъ, что супруги питали положительное отвращеніе другъ къ другу и между тѣмъ очень рѣдко изъ итого выходило что ііибудь трагическое, а чаще ничего не выходило: мужъ привыкалъ къ женѣ, жена къ мужу,
отвращеніе ихъ съ годами сглаживалось и наконецъ переходило въ нолпое равнодушіе. Вотъ вамъ и живучесть чувства.
М-мъ Ларсенъ. Зачѣмъ вы берете крестьянъ? УДшхъ можетъ быть влеченіе, страсть, но не чувство!
Софья Алек. Не чувство!... Помилуйте, madame Ларсенъ, какъ-же у нихъ не можетъ быть чувства?
М-мъ Ларсенъ, ііо развѣ можно назвать чувствомъ въ полномъ, высокомъ смы.слѣ этого слова всѣ ихъ сим
патіи и антипатіи? Вѣдь чувство -тогда только дѣлается чувствомъ, когда оно сознано.
Софья Алек. Напротивъ, мнѣ кажется, что сознаніе подрываетъ его.
М-мъ Ларсенъ. Не думаю.
Софья Алек. А какъ-же иначе? Почему же первая любовь сильнѣе и продолжительнѣе всѣхъ послѣдующихъ привязанностей?
М-мъ Ларсенъ. Съ этимъ опять я не согласна. Кто вамъ сказалъ, что первая любовь сильнѣе и продолжительнѣе всѣхъ послѣдующихъ привязанностей?
Совья Алек. Это почти вошло уже въ пословицу. М-мъ Ларсенъ. По послушайте, что такое пословица? Софья Алек. Такая истина, которую рѣдко оспарива
ютъ. Однако мы отвлеклись отъ пашей темы. И такъ, я утверждаю, что чувство, какъ и все на свѣтѣ, старѣетъ, уменьшается, ослабѣваетъ.
М-мъ Ларсенъ. Положимъ такъ, Sophie, но дѣло вотъ въ чемъ: если любовь, привязанность, симпатія съ теченіемъ времени изчезаютъ, какъ вы сказали въ однихъ, и уменьшаются въ другихъ, если притомъ и ненависть, отвращеніе и т. д. точно также уничтожаются, то, ска
жите мнѣ, согласились ли бы вы выйдти за человѣка, къ которому питаете отвращеніе? Вѣдь оно съ теченіемъ времени сгладится!
Софья Алек. Вашъ вопросъ одно и тоже, какъ если бы вы меня спросили: такъ какъ ко всякому отвратительному блюду можно привыкнуть, то—имѣя полную воз
можность обходиться безъ него—согласилась ли бы я постоянна имъ питаться? Вѣдь отвращеніе это съ теченіемъ времени сгладится! Нѣтъ, моя милая madame Лар
сенъ, положительный и рѣшительный отвѣтъ вамъ даю: нѣтъ, нѣтъ и тысячу разъ нѣтъ.
М-мъ Ларсенъ (смѣется). А знаете, Sophie, мнѣ ни
когда съ вами не приходилось говорить о томъ, что вМ требуете отъ мужчины?...
Софья Алек. Это долго перечислять.
М-мъ Ларсенъ. По крайней мѣрѣ, главное — Софья Алек. Главное?
М-мъ Ларсенъ. Да, о главномъ хоть скажите. Софья Алек. Хорошо.
М-мъ Ларсенъ. И такъ, во-первыхъ?
Софья Алек. Во-первыхъ... мужчина долженъ быть достаточно развитъ.
М-мъ Ларсенъ. Такъ.
Софья Алек. Во-вторыхъ, серьезенъ. М-мъ Ларсенъ. Эго зачѣмъ?
Софья Алек. Какъ-же иначе? По моему серьезность такъ необходима мужчинѣ, какъ и умъ.
М-мъ Ларсенъ. Хорошо-съ. Далѣе.
Софья Алек. Наконецъ, онъ долженъ обладать твердой волей, рѣшительностью и другими подобными качествами. М-мъ Ларсенъ. Какими же?
Софья Алек. По мнѣ наскучило это перечисленіе. М-мъ Ларсенъ. Что касается до красоты
Софья Алек. (перебиваетъ ее). Красоты!... Это ужь слишкомъ для мужчины. Довольио того, если онъ будетъ имѣть мужественное, правильное лицо.
М-мъ Ларсенъ. Однимъ словомъ, для васъ будетъ довольно того, если онъ не будетъ безобразенъ?
Софья Алек. Конечно.
М-мъ Ларсенъ. Sophie! а скажите мнѣ откровенно, это не описаніе живаго лица, которое вамъ когда нибудь приходилось видѣть?
Софья Алек. Нѣтъ.
М-мъ Ларсенъ. Неужели же вамъ не приходилось встрѣчать никого, кто бы походилъ на вашъ идеалъ?
Софья Алек. Никого.
М-мъ Ларсенъ. Немножко странно, тѣмъ болѣе, что требованія ваши очеиь ограничены. Софья Алек. Право?
М-мъ Ларсенъ. Да. Такіе люди нерѣдко встрѣчаются. Солья Алек. Однако мнѣ до сихъ норъ ни одинъ изъ нихъ не встрѣтился.
М-мъ Ларсенъ. Если-бъ я не знала васъ такъ, какъ знаю—ни за что бы ие повѣрила.
Софья Алек. (смѣется). А теперь вѣрите?
М-мъ Ларсенъ (тоже смѣется). Теперь вѣрю. (Небольшая пауза). А скоро, я думаю, Sophie, вашъ батюшка примется жениха вамъ искать?
Софья Алек. Какъ это жениха искать? Я не понимаю!
М-мъ Ларсенъ. Очеиь просто. Искать такого человѣка, который бы удовлетворялъ требованіямъ вашего батюшки, то-есть былъ бы богатъ, пользовался уваженіемъ въ коммерческомъ мірѣ и такъ далѣе.
Софья Алек. Но кто же вамъ сказалъ, что я согласилась бы выйдти за такого господина?
М-мъ Ларсенъ. А экономическій расчетъ?
Софья Алек. Съ моей стороны экономическій расчетъ? М-мъ Ларсенъ. Нѣтъ, не съ вашей, а со стороны вашего батюшки.
Софья Алек. ііо... но это едва ли можетъ случиться, во-первыхъ потому, что отецъ мой богатъ и, стало быть, не можетъ идти и рѣчи о какихъ бы то ни было расчетахъ, а во-вторыхъ, меня онъ не скажу боится—этого
лодность; но у другихъ оно живетъ, хотя и въ слабой степени, до самой смерти.
М мъ Ларсенъ. Я не согласна съ вами. Есть люди, у которыхъ привязанность или отвращеніе ростутъ съ каждымъ днемъ.
Софья Алек. Да, но вѣдь это рѣдкія, очень рѣдкія исключенія. А что дѣлается въ большинствѣ? Возьмите очень недавнее время, когда у насъ существовало крѣпо
стное право. Браки между крестьянами но большей части устраивались тогда съ чисто экономической цѣлью. О взаимности тутъ, конечно, не могло быть и рѣчи; не рѣдко бывало такъ, что супруги питали положительное отвращеніе другъ къ другу и между тѣмъ очень рѣдко изъ итого выходило что ііибудь трагическое, а чаще ничего не выходило: мужъ привыкалъ къ женѣ, жена къ мужу,
отвращеніе ихъ съ годами сглаживалось и наконецъ переходило въ нолпое равнодушіе. Вотъ вамъ и живучесть чувства.
М-мъ Ларсенъ. Зачѣмъ вы берете крестьянъ? УДшхъ можетъ быть влеченіе, страсть, но не чувство!
Софья Алек. Не чувство!... Помилуйте, madame Ларсенъ, какъ-же у нихъ не можетъ быть чувства?
М-мъ Ларсенъ, ііо развѣ можно назвать чувствомъ въ полномъ, высокомъ смы.слѣ этого слова всѣ ихъ сим
патіи и антипатіи? Вѣдь чувство -тогда только дѣлается чувствомъ, когда оно сознано.
Софья Алек. Напротивъ, мнѣ кажется, что сознаніе подрываетъ его.
М-мъ Ларсенъ. Не думаю.
Софья Алек. А какъ-же иначе? Почему же первая любовь сильнѣе и продолжительнѣе всѣхъ послѣдующихъ привязанностей?
М-мъ Ларсенъ. Съ этимъ опять я не согласна. Кто вамъ сказалъ, что первая любовь сильнѣе и продолжительнѣе всѣхъ послѣдующихъ привязанностей?
Совья Алек. Это почти вошло уже въ пословицу. М-мъ Ларсенъ. По послушайте, что такое пословица? Софья Алек. Такая истина, которую рѣдко оспарива
ютъ. Однако мы отвлеклись отъ пашей темы. И такъ, я утверждаю, что чувство, какъ и все на свѣтѣ, старѣетъ, уменьшается, ослабѣваетъ.
М-мъ Ларсенъ. Положимъ такъ, Sophie, но дѣло вотъ въ чемъ: если любовь, привязанность, симпатія съ теченіемъ времени изчезаютъ, какъ вы сказали въ однихъ, и уменьшаются въ другихъ, если притомъ и ненависть, отвращеніе и т. д. точно также уничтожаются, то, ска
жите мнѣ, согласились ли бы вы выйдти за человѣка, къ которому питаете отвращеніе? Вѣдь оно съ теченіемъ времени сгладится!
Софья Алек. Вашъ вопросъ одно и тоже, какъ если бы вы меня спросили: такъ какъ ко всякому отвратительному блюду можно привыкнуть, то—имѣя полную воз
можность обходиться безъ него—согласилась ли бы я постоянна имъ питаться? Вѣдь отвращеніе это съ теченіемъ времени сгладится! Нѣтъ, моя милая madame Лар
сенъ, положительный и рѣшительный отвѣтъ вамъ даю: нѣтъ, нѣтъ и тысячу разъ нѣтъ.
М-мъ Ларсенъ (смѣется). А знаете, Sophie, мнѣ ни
когда съ вами не приходилось говорить о томъ, что вМ требуете отъ мужчины?...
Софья Алек. Это долго перечислять.
М-мъ Ларсенъ. По крайней мѣрѣ, главное — Софья Алек. Главное?
М-мъ Ларсенъ. Да, о главномъ хоть скажите. Софья Алек. Хорошо.
М-мъ Ларсенъ. И такъ, во-первыхъ?
Софья Алек. Во-первыхъ... мужчина долженъ быть достаточно развитъ.
М-мъ Ларсенъ. Такъ.
Софья Алек. Во-вторыхъ, серьезенъ. М-мъ Ларсенъ. Эго зачѣмъ?
Софья Алек. Какъ-же иначе? По моему серьезность такъ необходима мужчинѣ, какъ и умъ.
М-мъ Ларсенъ. Хорошо-съ. Далѣе.
Софья Алек. Наконецъ, онъ долженъ обладать твердой волей, рѣшительностью и другими подобными качествами. М-мъ Ларсенъ. Какими же?
Софья Алек. По мнѣ наскучило это перечисленіе. М-мъ Ларсенъ. Что касается до красоты
Софья Алек. (перебиваетъ ее). Красоты!... Это ужь слишкомъ для мужчины. Довольио того, если онъ будетъ имѣть мужественное, правильное лицо.
М-мъ Ларсенъ. Однимъ словомъ, для васъ будетъ довольно того, если онъ не будетъ безобразенъ?
Софья Алек. Конечно.
М-мъ Ларсенъ. Sophie! а скажите мнѣ откровенно, это не описаніе живаго лица, которое вамъ когда нибудь приходилось видѣть?
Софья Алек. Нѣтъ.
М-мъ Ларсенъ. Неужели же вамъ не приходилось встрѣчать никого, кто бы походилъ на вашъ идеалъ?
Софья Алек. Никого.
М-мъ Ларсенъ. Немножко странно, тѣмъ болѣе, что требованія ваши очеиь ограничены. Софья Алек. Право?
М-мъ Ларсенъ. Да. Такіе люди нерѣдко встрѣчаются. Солья Алек. Однако мнѣ до сихъ норъ ни одинъ изъ нихъ не встрѣтился.
М-мъ Ларсенъ. Если-бъ я не знала васъ такъ, какъ знаю—ни за что бы ие повѣрила.
Софья Алек. (смѣется). А теперь вѣрите?
М-мъ Ларсенъ (тоже смѣется). Теперь вѣрю. (Небольшая пауза). А скоро, я думаю, Sophie, вашъ батюшка примется жениха вамъ искать?
Софья Алек. Какъ это жениха искать? Я не понимаю!
М-мъ Ларсенъ. Очеиь просто. Искать такого человѣка, который бы удовлетворялъ требованіямъ вашего батюшки, то-есть былъ бы богатъ, пользовался уваженіемъ въ коммерческомъ мірѣ и такъ далѣе.
Софья Алек. Но кто же вамъ сказалъ, что я согласилась бы выйдти за такого господина?
М-мъ Ларсенъ. А экономическій расчетъ?
Софья Алек. Съ моей стороны экономическій расчетъ? М-мъ Ларсенъ. Нѣтъ, не съ вашей, а со стороны вашего батюшки.
Софья Алек. ііо... но это едва ли можетъ случиться, во-первыхъ потому, что отецъ мой богатъ и, стало быть, не можетъ идти и рѣчи о какихъ бы то ни было расчетахъ, а во-вторыхъ, меня онъ не скажу боится—этого