Московский Художественный Театр 2-й.
„БЛОХА“.
Левша — Волков.
ибо «приписана» к нему и на своей печати имеет наркомпросовский шифр.
Скажем более: «ассоциация, как композиторское объединение, имеет даже солид
ный возраст, ибо она преобразовалась (года полтора тому назад) из бывшего коллектива композиторов»,—профсоюзной
организации, существовавшей с 1918 года (сначала под названием «союза» композиторов).
Установив факт «жизнесостояния» руских композиторов, я чувствую, что чита
тель опять хочет вернуться к вопросу: «где-же они, эти композиторы“? Почему
они так или иначе не проявляют себя на общественной арене, благо они располагают и талантами и кладезем музыкальной премудрости,—т. е. представляют собою солидную культурную силу, пренебрегать которою в наше время отнюдь не приходится.
Увы, на этот вопрос приходится ответить прямым обвинением по адресу композиторской организации в целом.
С момента своего превращения в „ассоциацию“ по сей день она занималась боль
ше „вермишелью“ пустяковой обыденщины, переполняющей внутреннюю жизнь орга
низации, нежели серьезный общественным
делом, к которому ее призывают и ее устав и сама жизнь.
За исключением небольшого количе
ства публичных «выставок» произведений своих членов, да концертных вечеров за
крытого характера, организованных «ассоциацией», ничего
более не приходится вписать в ее актив. Да и эти «выставки
и «вечера» оказались явлением в общест
венном смысле мало интересными: обстав
лены были бедно, ор
ганизованы плохо, проводились без пла
на. За исключением самих «демонстриро
вавшихся», вряд-ли
кому нужны были эти публичные и не пуб
личные выступления «ассоциации».
Неудивительно, что в результате такой пустопорожней, отор
ванной от жизни дея
тельности ассоциации наиболее активные члены ее, не находящие применения своей жизни внутри «ассо
циации», начинают мало по малу переко
чевывать в другие,
более жизнедеятельные организации, и таким образом, «ас
социация» мельчает,
сереет и еще более запирается в обывательскую скорлупу.
Во всем этом виноваты, конечно, не отдельные лица, не «правление», а, повторяєм, вся организация в целом. Очевидно, композиторы в массе своей еще «не дозрели» до понимания своего общественного долга и задач с ним связанных.
Считается аксиомой мнение, что вообще русский художник антиобщественен. Таким его делает прежде всего его «положение в производстве»,—положение одиночки — кустаря, где то в «тихом уголке», вдали от шума жизни подобно пауку, тянущему свою художественную нить. Это, да еще среда, в которой вращался художник (мы
ведь говорим о «прежних», новых еще мало),—среда «кружковщины», богемы, «салона» и т. п.,—вот социологические факторы, которые вместе с известными фак
торами экономическими отлили душевный склад художника весьма монолитно.
Правда, в этом «роке», тяготяющем над художником, мы можем найти и его оправдание. Но правда и то, что сам ху
дожник, переживший грозы и бури революции, не попытался напрячь свою волю,
чтобы скинуть с себя путы прошлого, не сумел глубоко вдуматься в происходящий на его глазах процесс перегруппировки общественных сил, не сделал из него со
ответствующих выводов, не произвел необходимой «переоценки ценностей», и потому оказался в положении рыбы, вытащенной из воды на берег: жалким, беспомощным, бессильным.
И в этом он безусловно повинен, и здесь нет ему оправдания. Вина его еще более усугубляется тем, что он остался «ветхим адамом» даже тогда, когда он сознательно
захотел организовать себя и себе подобных для общественного бытия. Нельзя
преступно пытаться строить новое не вытравив из своей души тлена прошлого:— для созидания новых форм жизни нужны новые люди, люди с обновленной идеалами своего времени душой.
Иначе получится один сплошной конфуз, подобно конфузу, случившемуся с нашей композиторской организацией: есть много объединившихся (во имя чего?) лю
дей, есть архи—«революционный» устав, есть печать, одним словом «есть музы
канты и инструменты есть», а вот „сели на лужок, под липки“... «дерут, а толку нет»...
И не будет никакого толку до тех пор, пока композиторы коллективно не возь
мутся, вульгарно выражаясь, за проветривание своих мозгов (пора!) и за решительнейшую перестройку своего быта. Нельзя «баловаться чайком» на невинных «заседаниях» где то в укромном уголке на Мясницкой. Надо выйти на эту самую
«Мясницкую», чтобы слиться с жизнью чтобы погрузить себя в самую ее гущу;
надо отдать жизни все, что имеешь и взамен напитаться ее живительными соками.
Надо зажечь себя идеалами, к которым лучшая часть современного человечества идет через муки и кровь...
Пока композиторы этого не сделают, мы на вопрос: «где они»? будем неизменно отвечать: «их нет».
Способны-ли они на это? Не знаєм, подождем, посмотрим.
Композиторы! Работая за своим станком, не «молебствуйте» за ним до тех пор, пока пауки не заткут вас своей паутиной.
Разорвите паутину профессиональной обособленности, идите в жизнь на кипу
чую общественную работу, делайте общее дело, отдавая ему все силы и знания.
Помните, что только это сможет спасти вас от неминуемой моральной смерти, которая уже смотрит вам в глаза.
НИК РОСЛАВЕЦ. Лысвенский Заводской Театр