им новейшей истории. Их отличие от предыдущих в том, что в них сосредоточено внимание на социально-экономической сто
роне истории, которой придано большое значение и в основном труде, и что изложение здесь доведено до 1914 года, как и в основном труде, тогда как №№ 2 и 3 останавливаются на 1870, а 4 и 5—на 1900. Охватываемый «Очерками» период заключает в себе сто двадцать пять лет, из которых короче всего изло
жены начальные двадцать пять лет (главы II—III), подробнее всего — последние сорок три года (главы XIII—ХХТ), проме
жуточные же пятьдесят семь лет — подробнее первых, но короче вторых (главы IV—XII), так что на начало приходится две главы, на середину — девять глав, на конец — тринадцать.
Чем ближе читатель этой книги будет подходить к современности, тем большее количество фактов и обобщений найдет он в книге. Ограниченный заранее условленными размерами, я более всего заботился о том, чтобы конец не вышел, так сказать, скомканным. Другою моею заботою было, чтобы книга не
пестрела обилием собственных имен отдельных лиц. В ней речь идет об общественных классах и о нациях неизмеримо больше, чем об отдельных лицах. Наконец, прибавляю, что самое загла
вие указывает, насколько можно было бы искать в кнйге полноты в изображении чисто политического развития.
Февраль, 1923.
роне истории, которой придано большое значение и в основном труде, и что изложение здесь доведено до 1914 года, как и в основном труде, тогда как №№ 2 и 3 останавливаются на 1870, а 4 и 5—на 1900. Охватываемый «Очерками» период заключает в себе сто двадцать пять лет, из которых короче всего изло
жены начальные двадцать пять лет (главы II—III), подробнее всего — последние сорок три года (главы XIII—ХХТ), проме
жуточные же пятьдесят семь лет — подробнее первых, но короче вторых (главы IV—XII), так что на начало приходится две главы, на середину — девять глав, на конец — тринадцать.
Чем ближе читатель этой книги будет подходить к современности, тем большее количество фактов и обобщений найдет он в книге. Ограниченный заранее условленными размерами, я более всего заботился о том, чтобы конец не вышел, так сказать, скомканным. Другою моею заботою было, чтобы книга не
пестрела обилием собственных имен отдельных лиц. В ней речь идет об общественных классах и о нациях неизмеримо больше, чем об отдельных лицах. Наконец, прибавляю, что самое загла
вие указывает, насколько можно было бы искать в кнйге полноты в изображении чисто политического развития.
Февраль, 1923.