— Из Рязановки? — удивился рыжебородый. — Эва, куда тебя занесло! За сотню верст!
— Дело такое вышло, — усмехнулся парень.
— А это что у тебя за товар? — подмигнул на воз дядя Степан.
— Баба моя, а в сундуках — ейное приданое. В Рязановке взял, третьеводни записались...
— Постой, Матюха. А лошади-то никак Кузьмы Петрова?
— Чьи бы ни были! Некогда мне с тобой растабарывать! — нахмурился вдруг Матюха и двинулся дальше.
Под любопытными взглядами стоявших у завалинок односельчан, сопровождаемый целой оравой моментально собравшихся ребятишек, Матюха под’ехал к маленькой закоптелой избенке и сказал:
— Ну, Даша, слазий. Приехали!
Маленькие, заплывшие глазки Даши округлились от удивления.
— Постой! — проговорила она дрогнувшим голосом, — ведь, это не твоя изба!
— Вона! — усмехнулся Матюха, — своей избы я не узнаю! Чай, не пьяный!
— Да, ведь, когда мы с тятькой место приезжали смотреть, вон в ту пятистенную заезжали, — растерянно пробормотала она, кивая на большую, под железной крышей, избу напротив.
— Чай, ты за меня не из-за места замуж шла, — снова лукаво усмехнулся Матюха, — а та изба — особь статья. Может, я ее на вечные времена в наем Кузьме Петрову сдал. Как он мой кум и жениться меня надоумил. А ты слазий, давай сундуки снимать.
Молодая со вздохом соскочила с телеги и, взобравшись на ступицу, ухватилась за верхний сундук. Когда
приданое было снято, Матюха крикнул глазевшим на них ребятишкам:
— Эй, вы, орлы беспортошные! Отгоните-ка лошадей Кузьме Петрову во двор!
Ребятишки, как воробьи, вспорхнули в телегу и погнали лошадей к избе напротив.
— Матюша! — робко окликнула молодая мужа,— а как же лошади-то?
— Что лошади? — нахмурился Матюха. — Да, ведь, ты говорил — они твои...
— Когда я на них ездил — были мои, а теперь, выходит, Кузьмы Петрова.
Молодая растерянно огляделась и со слезами в голосе спросила снова:
— Двор-то у тебя развалющий... А корова где?
— У нашего небесного и так хватит для нас и кислого, и пресного,— лукаво усмехнулся Матюха и вдруг хлопнул ее по плечу: — Да ты нюни не распускай.
Поживем-наживем! Ведь, я бобыль, некому было за коровой смотреть.
Еле сдерживая слезы, молодая взялась за сундуки. Когда все три сундука уставились в избе, Матюха, самодовольно улыбаясь, уселся на лавку и сказал:
— Ну, открывай сундуки-то, — будем твое приданое перебирать.
— Да чего перебирать-то, — вздохнула молодая, — холстов не видал, что-ли?
— Постой! — подпрыгнул на лавке Матюха: — как это холстов? Ведь, когда мы с твоим отцом рядились, — шубу тебе лисью он обещал, два крытых сукном полу
шубка, да еще мало ли всякого добра... Одним словом — полную сряду.
— Обещал, да не на что было справить, — равнодушно ответила молодая, — и так до меня двух дочерей выдал. Чай, ты на мне не из-за приданого женился?
Матюха почесал в затылке и полусердито, полусмеясь, пробормотал:
— Здорово запущено! Меня-то Кузьма Петров научил жениться на богатой. А вот твоего отца, видать, никто не учил дочерей выдавать, сам эту науку достиг... Недаром третью девку выдал. Скажи, Даша, по душам: и тем твоим сестрам холстов в сундуки навалили?
— Вольно жирно им холстов! — с сердцем ответила молодая, — старых половиков им наложили! Ведь я младшая...
Матюха захохотал...
Н. А. Карпов. ЗАБОТА О БЛИЖНЕМ
ИЗБИВАЕМЫЙ: — Караул!! Хулиган бьет!..
ХУЛИГАН: — Тише, чорт. Тут старший милиционер рядом живет. Он тебя за нарушение тишины оштрафует.
Рисунок К. Ротова.
— Дело такое вышло, — усмехнулся парень.
— А это что у тебя за товар? — подмигнул на воз дядя Степан.
— Баба моя, а в сундуках — ейное приданое. В Рязановке взял, третьеводни записались...
— Постой, Матюха. А лошади-то никак Кузьмы Петрова?
— Чьи бы ни были! Некогда мне с тобой растабарывать! — нахмурился вдруг Матюха и двинулся дальше.
Под любопытными взглядами стоявших у завалинок односельчан, сопровождаемый целой оравой моментально собравшихся ребятишек, Матюха под’ехал к маленькой закоптелой избенке и сказал:
— Ну, Даша, слазий. Приехали!
Маленькие, заплывшие глазки Даши округлились от удивления.
— Постой! — проговорила она дрогнувшим голосом, — ведь, это не твоя изба!
— Вона! — усмехнулся Матюха, — своей избы я не узнаю! Чай, не пьяный!
— Да, ведь, когда мы с тятькой место приезжали смотреть, вон в ту пятистенную заезжали, — растерянно пробормотала она, кивая на большую, под железной крышей, избу напротив.
— Чай, ты за меня не из-за места замуж шла, — снова лукаво усмехнулся Матюха, — а та изба — особь статья. Может, я ее на вечные времена в наем Кузьме Петрову сдал. Как он мой кум и жениться меня надоумил. А ты слазий, давай сундуки снимать.
Молодая со вздохом соскочила с телеги и, взобравшись на ступицу, ухватилась за верхний сундук. Когда
приданое было снято, Матюха крикнул глазевшим на них ребятишкам:
— Эй, вы, орлы беспортошные! Отгоните-ка лошадей Кузьме Петрову во двор!
Ребятишки, как воробьи, вспорхнули в телегу и погнали лошадей к избе напротив.
— Матюша! — робко окликнула молодая мужа,— а как же лошади-то?
— Что лошади? — нахмурился Матюха. — Да, ведь, ты говорил — они твои...
— Когда я на них ездил — были мои, а теперь, выходит, Кузьмы Петрова.
Молодая растерянно огляделась и со слезами в голосе спросила снова:
— Двор-то у тебя развалющий... А корова где?
— У нашего небесного и так хватит для нас и кислого, и пресного,— лукаво усмехнулся Матюха и вдруг хлопнул ее по плечу: — Да ты нюни не распускай.
Поживем-наживем! Ведь, я бобыль, некому было за коровой смотреть.
Еле сдерживая слезы, молодая взялась за сундуки. Когда все три сундука уставились в избе, Матюха, самодовольно улыбаясь, уселся на лавку и сказал:
— Ну, открывай сундуки-то, — будем твое приданое перебирать.
— Да чего перебирать-то, — вздохнула молодая, — холстов не видал, что-ли?
— Постой! — подпрыгнул на лавке Матюха: — как это холстов? Ведь, когда мы с твоим отцом рядились, — шубу тебе лисью он обещал, два крытых сукном полу
шубка, да еще мало ли всякого добра... Одним словом — полную сряду.
— Обещал, да не на что было справить, — равнодушно ответила молодая, — и так до меня двух дочерей выдал. Чай, ты на мне не из-за приданого женился?
Матюха почесал в затылке и полусердито, полусмеясь, пробормотал:
— Здорово запущено! Меня-то Кузьма Петров научил жениться на богатой. А вот твоего отца, видать, никто не учил дочерей выдавать, сам эту науку достиг... Недаром третью девку выдал. Скажи, Даша, по душам: и тем твоим сестрам холстов в сундуки навалили?
— Вольно жирно им холстов! — с сердцем ответила молодая, — старых половиков им наложили! Ведь я младшая...
Матюха захохотал...
Н. А. Карпов. ЗАБОТА О БЛИЖНЕМ
ИЗБИВАЕМЫЙ: — Караул!! Хулиган бьет!..
ХУЛИГАН: — Тише, чорт. Тут старший милиционер рядом живет. Он тебя за нарушение тишины оштрафует.
Рисунок К. Ротова.