ПЕРВЫЙ СНЕГ
С первым снегом — Море грязи.
Шиш телегам Вместо мази! Мы в трясине По колено —
Шиш скотине Вместо сена.
Ив. Гвоздев.
В МЕДВЕЖЬЕМ УГЛУ
У просторной избы собралась огромная толпа, жадно глазея в окна. В избе за столом сидели четверо пожилых мужчин и одна женшипа. На столе не было ни самовара, ни бутылок, ни закусок, не было, значит, ни покойника, ни свадьбы, а толпа не отходила от избы. На сучьях березы перед окнами висели ребятишки. Парни по че
реду садились верхом один на другого, чтобы заглянуть в окна. Бородачи отшвыривали женщин, которые упорно лезли к окнам. Стариков со старухами оттеснили назад. Задние ряды и фланги кричали передним:
— Как они там? Сказывай!..
Передние в разнобой извещали толпу. — Сидят!
— Дядя Павел бороду чешет...
— Егор Иваныч цыгарку вертит... Несытые этими сведениями женщины спрашивали. — А Марья что?
Глашатаи отвечали. — Сидит!
—Как она сидит? — Локти на столе!
Недовольное женской настойчивостью, мужское племя перебивало:
— Про всех сказывай! Чего мужики делают? — Сидят!
Жаждущие новых сообщений ежесекундно понукали. — А теперь что? — Сидят!
— Да кой чорт они не начинают? — грянули нетерпеливые, досадуя на однообразие сведений об избе. — Неужто все сидят?..
— Сидят!
Вдали на пустынной улице показались три телеги. Под’ехав к толпе, приезжие, любопытствуя, натянуливожжи. Лошади пошли шагом. Их хозяева повернулись в сторону сборища.
— Что тут у вас? — крикнул передний.
— Женщину в кооперацию выбрали! Заседает вместе с мужиками!..
— Не может быть! — изумился проезжий, тпрукнул, проворно выскочил из телеги и бросился в толпу. — Надо поглядеть!..
Двое спутников его тоже выпрыгнули из телег. И все трое врезались плечами в толпу, пробиваясь к окнам избы, осажденной «Зрителями невиданного события.
Ив. Майоров.

ГОРОД ПО-ДЕРЕВЕНСКИ

В жизни не был Гаврюша в городе. С дядей раз побывать довелось. Приезжает Гаврюша домой, рассказывает:
— В городе все, как у нас. И слова те же, и посиделки, и извозный промысел. Маленечко по-иному. Иду я по улице, вижу барыни в коляске.
— Крали!.. — говорю. А старичек, такой почтенный, покачал головой, отвечает:
— Они-то не крали!.. А вот мужья ихние для них, точно, крали!
Иду себе дальше. Вижу машина без лошади, граждане высаживаются.
— Как же так, — спрашиваю, — она вас вывозит?
— Нас, — отвечают, — вывозит не она, а кривая! Перестанет кривая вывозить, конец нашему извозному промыслу.
- А что же вы делали, чтобы она вывозила? — Мы, парнишка, жали.
— Серпом иль жнейкой?..
— И не серпом, и не жнейкой. Потребителя жали, чтобы из него сок капал!..
Иду себе дальше. Вижу домина, на окнах решетки, у ворот красноармейцы с винтовками: — Что же здесь, товарищи, будет?
— А будут здесь, товарищ паренек, посиделки.
— Скажи пожалуйста, под пустую вещь такую громадину отдали!
— Вещь эта, — отвечают, — не пустая, потому — люди здесь сидят: кто за кражу, кто за растрату, а кто и за хулиганство посажен.
М, Андриевская.
Дровяной склад
— Вы жалуетесь, что топить нечем, а у вас под боком дровяной склад.
— То-есть?
— Председатель — бревно, заместитель — полено, секретарь — дубина стоеросовая, и вообще у вас не работа, а елки-палки.
АР.
Взаимная помощь
— У пас смычка с городом налажена — во! В селе волки скот дерут, в городе с охотников за порох и дробь дерут. А ежели из города к нам охотники приезжают, так мы с них за облаву так дерем, что они тотчас же обратно в город удирают.
М. А.
Рисунок М. Ч.