О красотѣ въ фотографіи.

Поговорите съ сторонникомъ того или другого направленія свѣтописи о красотѣ. Одинъ скажетъ: красота фотографіи—это чисто, технически совершенно выполнен
ный снимокъ; другой скажетъ: красота—это работа, обладающая тѣмъ или другимъ
внутреннимъ содержаніемъ, дѣйствующимъ на мою душу. Но вмѣстѣ съ тѣмъ—развѣ талантливо выполненная технически-совершенная работа не дѣйствуетъ на душу и не имѣетъ внутренняго содержанія, если она сдѣлана истиннымъ художникомъ? Ра
зумѣется дѣйствуетъ. У насъ въ свѣтописи технически-совершенная работа обычно является прерогативомъ сторонниковъ рѣз
кости. Въ настоящую минуту я далекъ отъ мысли полемизировать по вопросу о рѣзкости и нерѣзкости, а разъ задавшись цѣлью говорить о красотѣ въ фотографіи, хочу просто дать нѣсколько мыслей, нерѣдко прихо
дящихъ въ голову. Мысли эти, можетъ быть, черезчуръ общія, можетъ быть немного отвлеченныя, но, считая свѣтопись свобод
нымъ творчествомъ, я нахожу необходимымъ ихъ высказать.
Каждый человѣкъ, обладающій извѣстнымъ талантомъ и работающій на поприщѣ того или другого рода искусства, имѣетъ свой взглядъ, вкусъ и манеру выраженія.
Такимъ образомъ, если талантъ выполнитъ художественно работу въ общемъ рѣзкую— это будетъ красота, и обратно—если без
таланный техникъ сдѣлаетъ техническисовершенную нерѣзкую работу, но безъ всякаго внутренняго содержанія,—это будетъ ничто и жалкая попытка, поддѣлавъ самый методъ художественной работы, выдать произведеніе техники за произведеніе искус
ства. Увлеченіе новыми способами—вещь безусловно хорошая и во всякомъ случаѣ похвальная, но бѣда, когда эти способы попадаютъ въ руки не художника, а просто недоучившагося „любителя“, кое-какъ по
стигшаго основные фотографическіе процессы и задавшагося цѣлью сразу перейти на гумми
и масляный. Поэтому нерѣдки случаи, когда технически совершенная работа масломъ или на гумміарабикѣ—поражаетъ своей безвкусицей. Тутъ до красоты—цѣлая пропасть.
Разумѣется, понятіе о красотѣ—понятіе относительное. Мы называемъ красивымъ то, что, лаская глазъ гармоніей линій и
формъ, распредѣленіемъ свѣта и тѣней, большимъ внутреннимъ содержаніемъ и за
конченностью, дѣйствуетъ на нашу душу, давая сообразное состояніе мира и душев
наго равновѣсія. Но, вѣдь, будучи хорошо въ общемъ, въ частности то-же самое мо
жетъ дѣйствовать на душу каждаго отдѣльнаго человѣка особенно, въ зависимости отъ индивидуальнаго художественнаго развитія каждаго. Кромѣ того красота—поня
тіе эмоціональное и потому, конечно, не подчиняется никакимъ заранѣе опредѣлен
нымъ планамъ или предначертаніямъ. Такъ, одинъ и тотъ-же пейзажъ нравится одному— при яркомъ солнечномъ свѣтѣ, другому— при лунѣ, третьему—при вечернемъ освѣ
щеніи. Приведу еще болѣе ясный примѣръ: я вижу красивый пейзажъ съ живописноискривленнымъ стволомъ дерева надъ озеромъ, заросшимъ камышами, и съ мелькающими тутъ и тамъ бѣлыми чашечками кув
шинокъ... И такъ пріятно ласкаетъ взглядъ
тяжеловатое облако, нависшее надъ всѣмъ пейзажемъ... Какъ красиво... говорю я. А въ то-же время другой зритель, также привле
ченный красотою пейзажа, сѣтуетъ на то,
что искривленное дерево портитъ видъ... Третій—находитъ облако черезчуръ тяже
лымъ и не гармонирующимъ съ общимъ настроеніемъ пейзажа... Четвертому—озеро представляется слишкомъ заросшимъ... И въ большинствѣ случаевъ—каждый или почти каждый изъ новыхъ зрителей найдетъ въ пейзажѣ что-нибудь новое либо въ лучшую, либо въ худшую сторону. Явленіе это вполнѣ естественное и понятное, потому что понятіе о красотѣ индивидуально, какъ индивидуальны вообще людскіе взгляды и вкусы,