комбинація, которая бы объединила Дантона и жирондистовъ—не удалась и тѣ. которые могли бы помочь завершить революцію остановились въ нерѣшительности и растерянными на полдорогѣ между вершиной Горы и болотомъ Долины.
IV.
Въ подобные дни не считаются съ непослѣдовательностями характера, съ личными симпатіями и состояиіемъ духа человѣка щепетильнаго, кото
рый не рѣшается занять опредѣленную позицію. Въ рѣшающіе моменты гражданской войны, у того, кто хочетъ играть роль, слово не должно расходиться съ дѣломъ. Иначе его бездѣйствіе будетъ казаться нерѣшительностію, а отсутствіе опредѣленнаго мнѣнія—разсчетомъ. Депутатъ Ниццы понялъ это 31 мая, чрезъ восемь дней послѣ занятія имъ своего
мѣста въ Конвентѣ, когда Парижская Коммуна декретировала возстаніе, инсургенты стали получать 40 су въ день и Конвентъ былъ окруженъ
секціонерами. Петиція, принесенная къ рѣшеткѣ Конвента, требовала хлѣба по три су, организаціи революціонной милиціи, уничтоженія коми
тета двѣнадцати, который былъ занятъ разборомъ дѣйствій Коммуны, ареста минпстровъ и жирондистскихъ депутатовъ. Петиція съ угрозою на<5илія> которую собраніе должно было обсудить подъ жерлами пушекъ Анріо. Пушкари по мѣстамъ! Депутаты къ урнамъ! Генералъ возставшнхъ у дверей и Маратъ на трибунѣ. Угрозы солдата съ улицы поддерживаются угрозами террориста въ залѣ.
Большинство Конвента выдаетъ двухъ министровъ и 22-хъ депутатовъ. Жанъ-Домпнпкъ Бланки голосуетъ протпвъ ареста, подписываетъ
протестъ противъ насилія и отказывается впредь принимать участіе въ законодательной дѣятельности. Съ этого момента онъ заподазривается и онъ эго знаетъ, доказательствомъ чему служитъ хранящаяся въ архивѣ записка его отъ 15-го іюня, которая содержитъ одну только строчку: „Прощайте, Гражданинъ, можетъ быть, навсегда .
Нѣсколько дней спустя, 29-го, свое письмо гражданину Оливье, адвокату въ Ниццѣ, онъ заканчиваетъ слѣдующими словами: „Будьте увѣренны что единая, нераздѣльная республика побѣдитъ и разбойники всѣхъ родовъ погибнутъ отъ меча закона. Прощайте!“
Въ Октябрѣ его арестуютъ вмѣстѣ съ семидесятью двумя другими депутатами, по предложенiю Робеспьера, одновременно съ тѣмъ, какъ 22 жирондисткихъ депутата, арестованныхъ ранѣе, призываются въ трибуналъ и идутъ на эшафотъ.