зам собрания Н. С. Мосолова, завещанного Румянцовскому музею, и по собранию б. Харитоненко, Малый размер бронз типичен для скульптора—ему редко удавалось работать в большом размере. Его oeuvre слагается, главным образом, из бесчисленного ряда фигурок и групп, максимальные размеры ко
торых редко достигают полуметра. Малая величина не мешала Бари при
давать им черты монументальности и величия: таковы „Выступающий лев“ и „Львица Румянцовского музея. Особенно запоминается первый с его мед
ленною поступью, гневно раскрытой пастью и нетерпеливо взметнувшимся хвостом :).
Реалистическое течение живописи, воплотившееся в могучей фигуре Курбе, в скульптуре не нашло адекватного выражения, ибо нельзя видеть такового в Карпе (Carpeaux, 1827-1875); при всей неоспоримой даровитости, верности глаза, меткости характеристик, способности сообщать фигурам дви
жение и жизкь, Карпо не свободен от привкуса банальной красивости, легкомысленной поверхностности2). Только Родэну с его безусловно новым и своеобразным подходом ко всем основным вопросам пластики суждено было воз
мутить спокойные воды этого искусства. Он приносит с собой мир новых форм и идей; его создания отмечены прикосновением великого и плодотворного духа; они необычны, они волнуют, они запечатлеваются.
Нам, увлеченным новейшими течениями в области скульптуры, искусство Родэна одно время казалось изжитым, отошедшим, потерявшим действенную силу. Но нет! проходят в памяти вереницей образы, им созданные, и снова испытываешь власть его гения. Все созданное им исполнено неиз яснимого трепета, точно нечто одухотворенное, вечно живое матерьялизировалось на ва
ших глазах, принимает форму вот этого камня, этой бронзы. Творческий дух не отлетел, все теплится внутренним горением, все одухотворенно. Эта внеш
няя форма, которую вы ощупываете, лишь сосуд творящего, живого начала.
Никогда раньше до Родэна и никем из его последователей не достигнута была степень подобной спиритуализации.
Родэн мастер движения; но это не развернутый широко, эффектный жест барочной скульптуры; все возникает извнутри, все полно переливов, ню
ансов. Движение не застывает, оно переходит в ряд других положений, оно рождается снова, оно длится. С этим внутренним трепетом фигур Родэна так хорошо сочетается форма, полная оттенков, напряжений, обобщений и смелостей.
Статуи Родэна точно окутаны атмосферой, они словно начинаются раньше и кончаются позднее, чем их точные материальные границы. Свет овевает их, ложится бесчисленными отблесками на гранях, переходах и закруглениях, меняющихся при малейших поворотах статуи. Рядом—провалы, глубокие те
ни; вечно переливающееся сочетание светлого и темного принимает чисто живописный характер. Глаз Родэна не требует ясной определенности форм, быть может, она кажется ему сухой и слишком конечной. „Абсолютная , „чистая форма не является для него самоцелью. Он ищет не полноту скульптурных объемов, не архитектоническую сущность пластики, но стремится передать ее живописную видимость с максимальной выразительностью.
Современник Моне, Ренуара — Родэн не раз был назван импрессионистом в скульптуре; его техника — отдельные легко наложенные мазки, впа
дины, блики, углубления, эффекты свето-тени, — оправдывает это название; язык Родэна нервный, полный контрастов и красок—язык современности; его