Мирные констанцскіе обыватели, въ особенности изъ рядовъ городской бѣдноты, съ недоумѣніемъ и горечью смотрѣли на этотъ вѣчный праздникъ и съ отвращеніемъ отворачивались отъ разныхъ соблазновъ: такой роскоши и такой распущенности они еще не видывали. Въ ту эпоху, о которой у насъ идетъ рѣчь, „и жизнь, и трудъ, и развлеченія развертывались большею частью на публикѣ; и ни радости, ни страданія какого нибудь общественнаго класса не оставались тайною для другихъ. Жизнь политическая и праздники обыкновенно протекали на общественныхъ площадяхъ, на рынкахъ и кладбищахъ, или въ церквахъ и залахъ, открытыхъ для публики. На рынкахъ не только покупали и продавали, но и ремесломъ занимались, если только возможно было, тутъ же на улицѣ или, по крайней мѣрѣ, при открытыхъ дверяхъ... Рядомъ съ богачемъ, въ одеждѣ, блистающей золотомъ и драгоцѣнными камнями, хвастливо выставленными на показъ, спокойно шелъ и послѣдній бѣднякъ въ рубищѣ. Средніе вѣка были очень далеки отъ всѣхъ тонкихъ изобрѣтеній современной полпціи,
которая старается удалить съ глазъ зажиточныхъ всѣ оборотный стороны общественныхъ отношеній—удалить, не устраняя самой бѣдности, разумѣется. Въ средніе вѣка нищихъ еще не забирали въ дома призрѣнія, работные, каторжные и тому подобные; просить милостыню было ихъ правомъ, и всякое богослуженіе, въ особенности по праздникамъ, собирало въ одномъ и томъ же мѣстѣ, въ одной и той же церкви и величайшую роскошь, и величайшую бѣдность *).
Въ Констанцѣ, во время этого съѣзда, на такой контрастъ лицъ и положеній приходилось наталкиваться на каждомъ шагу. Этотъ контрастъ не могъ не наводить на разныя мысли, не могъ не возмущать и не только саму непокрытую нищету и голь перекатную, но п лучшихъ людей среди классовъ достаточныхъ. Въ Констанцѣ сумасбродная роскошь верховъ такъ кичливо и надменно лѣзла всюду въ глаза, и разница въ положеніи неработающихъ верховъ и трудящихся низовъ общества въ эти дни съѣзда была такъ разительна, что дѣйствительность должна была показаться всѣмъ нуждающимся и угнетеннымъ въ эти дни особенно
*) См. „Общественныя движенія въ средніе вѣка“ по Лозерту, Кел
леру, Каутскому и др. Стр. 140.
которая старается удалить съ глазъ зажиточныхъ всѣ оборотный стороны общественныхъ отношеній—удалить, не устраняя самой бѣдности, разумѣется. Въ средніе вѣка нищихъ еще не забирали въ дома призрѣнія, работные, каторжные и тому подобные; просить милостыню было ихъ правомъ, и всякое богослуженіе, въ особенности по праздникамъ, собирало въ одномъ и томъ же мѣстѣ, въ одной и той же церкви и величайшую роскошь, и величайшую бѣдность *).
Въ Констанцѣ, во время этого съѣзда, на такой контрастъ лицъ и положеній приходилось наталкиваться на каждомъ шагу. Этотъ контрастъ не могъ не наводить на разныя мысли, не могъ не возмущать и не только саму непокрытую нищету и голь перекатную, но п лучшихъ людей среди классовъ достаточныхъ. Въ Констанцѣ сумасбродная роскошь верховъ такъ кичливо и надменно лѣзла всюду въ глаза, и разница въ положеніи неработающихъ верховъ и трудящихся низовъ общества въ эти дни съѣзда была такъ разительна, что дѣйствительность должна была показаться всѣмъ нуждающимся и угнетеннымъ въ эти дни особенно
*) См. „Общественныя движенія въ средніе вѣка“ по Лозерту, Кел
леру, Каутскому и др. Стр. 140.