лѣе широкое примѣненіе и приведутъ насъ къ болѣе ясному пониманію условій, отъ которыхъ зависитъ соціальная жизнь цивилизованныхъ народовъ. Такъ, напримѣръ, изученіе нравственныхъ явленій у дикарей уже дало намъ болѣе глубокое пониманіе нравственности вообще.
Выводы, къ которымъ мы приходимъ въ настоящй книгѣ, двоякаго рода. Одни изъ нихъ примѣнимы только къ дикарямъ и не могутъ помочь пониманію цивилизованной жизни. Такъ, напримѣръ, мы увидимъ, что кочевыя племена менѣе склонны держать рабовъ, чѣмъ осѣдлыя, но цивилизованные и даже полуцивилизованные народы почти никогда не ведутъ кочевой жизни. Другіе же выводы, наоборотъ, имѣютъ болѣе общее значеніе. Такъ, мы найдемъ, что рабство обыкновенно не существуетъ тамъ, гдѣ вся земля считается чьей-нибудь собственностью. А такъ какъ именно такое положеніе вещей и суще
ствуетъ въ Западной Европѣ вотъ уже нѣсколько столѣтій, то мы открываемъ одну изъ главныхъ причинъ, можетъ быть далее самую главную, почему рабство (и крѣпостное право, представ
ляющее смягченную форму рабства) уже давно исчезло въ этихъ странахъ.
Въ нашей книгѣ, однако, нѣтъ систематическаго изслѣдованія о пригодности законовъ, найденныхъ при изученіи явленій дикой жизни, для изученія соціальной жизни у цивили
зованныхъ и полуцивилизованныхъ народовъ. Когда намъ встрѣчаются явленія цивилизованной жизни, имѣющія рѣзкое сходство съ тѣмъ, что мы находимъ у дикарей, мы вкратцѣ упоминаемъ ихъ, обыкновенно въ примѣчаніи. Только въ одномъ случаѣ мы идемъ дальше. Отношеніе между землей и населеніемъ имѣетъ чрезвычайно важное значеніе въ рѣшеніи вопроса о положеніи трудящихся классовъ, и ясно, что этотъ факторъ игралъ большую роль въ соціальной исторіи Европы; поэтому мы приводимъ нѣкоторыя свидетельства историковъ въ подтвержденіе нашего взгляда. Однако, даже и здѣсь наша цѣль состоитъ въ томъ, чтобы обратить вннманіе на этотъ обыкновенно игнорируемый факторъ и намѣтить путь для дальнѣйшихъ изслѣдованій, а не въ томъ, чтобы дать уже