СОБАЧЬЯ ЖИЗНЬ

Н

АСКОРО насвинив в Аркосе и разорвав дипломати
ческие отношения с С.С.С.Р.,Чемберлен сунул отмычки под подушку, деловито сел на извозчика и поехал устраивать очередной антисоветский фронт.
— Вези ты меня, брат извозчик, сначала во Францию, к господину Бриану. Где живет господин Бриан—знаешь?
— Помилте, вашсиясь. В прошлом году возил. Как же-с! — Ну так вот. У Бриана я задержусь минут на пятнадцать— двадцать, не больше, устрою кое какие антисоветские делишки, а потом мы поедем, братец ты мой, к го
сподину Штреземану, в Германию. Где живет господин Штреземан—знаешь?
— Помилте! В прошлом году возил.
— Гм! Так вот! У Штреземана я посижу самое большее пять минут, обделаю там один маленький дипломати
ческий разрывчик с С.С.С.Р. и после этого, дорогой ты мой извозчик, поедем мы с тобой...
— К господину Муссолини, в Италию-с... — Верно, извозчик. Откуда ты знаешь?
— Помилте. В прошлом году возил. Вы, ваше сиясь, об эту пору аккурат кажный год ездите антисоветский фронт налаживать. Хе-хе. Пора, кажется, знать. Хи-хи!
— А ты бы поменьше языком молол, извозчик,— сухо заметил Чемберлен,— не твоего это ума дело. Да. У Муссолини посижу максимум две минутки, организну неболь
шой разрывчик советского посольства, а оттуда повезешь ты меня, извозчик, прямым сообщением в Румынию. Военное снаряжение там надо забросить в одно местечко возле границы.
— В Польшу заезжать не будете?
— Пожалуй, заеду на обратном пути. Ну-с...
— Н-н-но, милая! И-эх! С горки на горку, барин даст на водку!.. Пошевеливайся...
ЕМБЕРЛЕН бодро вошел в кабинет к Бриану.
— Ба!—воскликнул Бриан — сколько лет! Сколько зим! Какими судьбами! Очень, очень рад вас видеть! Сердечно тронут. Чаю? Кофе? Какао? Садитесь, садитесь.
— Мерси. Я на одну минуточку. Внизу ждет извозчик. У меня к вам небольшое дельце. — Бога ради! Ради бога!
— Антисоветский фронт. Как вы на этот счет?
— Ну, как вам сказать... Оно, конечно... Может быть, все таки чаю стаканчик выпьете? А? Отличный китайский чай. Усиленно рекомендую. — Мерси.
— Мерси „да11 или мерси „нет ? — Мерси нет.
— Чашечку, а?
— И не просите. Китайский чай действует на сердце. Опять же внизу извозчик.
— А вы отпустите извозчика. Посидим, поболтаем. Так редко, знаете, приходится поговорить с интеллигентным человеком. Кстати, вы слышали последнюю политическую новость — Авереску проворовался.
— Что вы говорите! А я как раз собрался сегодня к нему заехать. Гм... И много, простите за нескромный вопрос, спер?
— Строго говоря, он еще не кончил красть: мебель и пианино из министерства не вывезены. Но по предварительным подсчетам...
— Печально, печально. Ну-с, впрочем, не будем отклоняться. А то у меня внизу извозчик, знаете-ли... Так как же на счет фронтика?
— Какого фронтика?
— Да единого же антисоветского? А? Как вы на сей предмет?
— Единого... Антисоветского? Гм... Что-же... Цель не вредная... Да! чуть не забыл! Как вам нравится Линдберг? — А что такое?
— Как, что такое! Да вы, батенька, газет, что ли, не читаете? Через Атлантический океан, на аэроплане, шельма, перелетел — и ни в одном глазу! Вот эт-та грю-у-у-к! Так вы, значит, от чаю решительно отказываетесь?
— Решительно. У меня извозчик внизу стоит.
— А вы плюньте в извозчика. Постоит и перестанет. Не в извозчике счастье. Посидим, поболтаем. Чайку попьем. Чаю хотите?
— Мер...рси.
— Мерси „да“ или мерси „нет®, то есть, пардон, я совсем забыл, что вы не пьете чаю. Между прочим, на
шему общему другу Штреземану врачи тоже категорически запретили крепкий чай. Не знаю, как он теперь, бедняга, выкручивается, прямо—анекдот. — А что такое?
— Да как же. Посудите сами. Сегодня у него обедает Чичерин. А Чичерин после обеда ужасно любит чайку попить. Интересно зна...
— Постойте! Что вы говорите!
— Я как раз от вас собирался ехать к Штреземану. А там оказывается Чичерин. Гм. Ужасная неприятность. Н-да. Исто
рия. Придется в другой раз заехать. Ничего не попишешь. Между нами говоря, не нравится мне, почему то, Чичерин. Несимпатичный человек. Куда ни сунешься — всюду Чичерин. Ну так как же?
— Это на счет чего?
— А на счет антисоветского фронта. — Что ж, валяйте!
— Присоединяйтесь?
— К чему присоединяйтесь? — Да к фронту же! — К какому?
— Ах ты, господи, да к антисоветскому же! Ну?
— Да как же я вдруг так возьму и присоединюсь. Неудобно это как - то. Впрочем, вы поезжайте к Штреземану. Если Штреземан присоединится, тогда, пожалуй, и я присоединюсь, если, конечно, ничего такого не случится...
— Да как же я поеду к Штреземану, если у него Чичерин сидит, чудак вы человек? Ведь неудобно же получится?
— Неудобно.
— Вот видите. Сами понимаете, что неудобно, а советуете. Ну, присоединяйтесь, присоединяйтесь, а то меня из
возчик внизу дожидается. Поди, истомился, сердешный. Ну, так как же?
— Да и как же.
— Присоединяйтесь.
— Не знаю, право, что вам и сказать. Да вы присаживайтесь. Чайку попьем, побеседуем. Чайку налить?
— Присоединяйтесь „да или присоединяйтесь „нет ? Одно из двух. Меня внизу извозчик ждет. Мне еще к Муссолини заехать надо. И его хочется присоединить.
— Не советую сегодня к Муссолини ехать. Муссолини переживает лирическую грусть. — А что с ним такое?
— А то. У человека лира падает, а вы его присоединять начнете. Неудобно.
— Какая неприятность! Вот уж, действительно, не везет, так не везет! Ну? — Что: ну?
— Присоединяйтесь!
— Право, не могу. Мерси, но не могу. Не от меня зависит. Рабочие наши, знаете, не оченб обожают антисоветский фронт. Может быть, вы к рабочим с ездите, уговорите их, а?
— Значит, не присоединяетесь? — Не присоединяюсь.
— Гм... Ну, тогда до свиданья. Честь имею кланяться, гран мерси.
— Куда же вы! Посидите, поболтаем. Чайку попьем, по хорошему. Чайку хотите? Что ж вы на меня ногами то
паете! Вот чудак человек Уж и стаканчика чаю ему нельзя предложить. Посто... Ушел!

Э

Х, барин, не хорошо это с вашей стороны. Десять минут
велели ждать, а сами три часа проманежили. Довольно свинство.
— Ну, ты! Не очень! Погоняй!
— Куда прикажете? К господину Муссолини или к господину Штреземану?
— Вези меня, болван, назад—домой! — А в Польшу не заедете?
— Вези домой, сук-кин сын, и не раздражай меня дурацкими вопросами. Хам! И что это за каторжная жизнь, прости господи! На дворе лето, солнце жарит, хорошие лю ди все в отпуск собираются карасей удить, один я, как со
бака с высунутым языком, ездию по Европе и ездию и конца этому не предвидится!..
Ну, подождите, подлые большевики, доберусь я до вас когда нибудь!
МИТРОФАН ГОРЧИЦА.