Рис. Б. Антоновского
ПОСЛЕ КОРАБЛЕКРУШЕНИЯ НА НЕОБИТАЕМОМ ОСТРОВЕ
ИДЕТ ДОЖДЬ
КОГДА был март, газеты писали, что тепло наступит в ап
реле. Но в апреле стояли сначала январьские морозы, потом пошли сентябрьские дожди. Тогда появилась, так на
зываемая, карта весны, из которой можно было понять, что настоящее тепло переносится по непредвиденным обстоятельствам на май, и что сухие и ясные дни последней по
ловины этого веселого месяца будут единственными такими
днями во всем лете. Но карта нисколько не помогла делу, и весь май тоже шли дожди.
Тогда появилась новая карта, где, напротив, говорилось уже, что ясных дней следует ожидать с окончанием циклонической деятельности, тс^ько во второй половине лета.
Проверить это можно будет, очевидно, в июле,— боюсь, что появится третья карта, которая пообещает тепло уже в сентябре. Похоже, что карты врут, как календари.
Какой -то старичок в трамвае, прочитав предсказание в газете, сказал соседу, мясистому человеку в суконном картузе:
— Циклоны, циклоны... Почему, спрошу я вас, до революции не было никаких этих циклонов?
—1 Богу молились,— сказал мясистый человек.
— Нету порядка, нету,— вздохнул старичок: — сколько лет без циклонов жили, так выдумали на свою голову...
Сосед у меня, прочитав последнюю карту, пошел покупать дождевик. Большинство этих предметов имеет теперь странное свойство: когда идет дождь, пальто остается, как
будто, совершенно сухим снаружи, но абсолютно намокает изнутри. Потом все оно покрывается какими-то рыжими пятнами и полосами и приобретает нестерпимо футуристический вид.
Мой сосед, купив дождевик с гарантией, сейчас же устроил дома тщательную экспертизу. Он развесил пальто на плечиках в ванной и обильно стал поливать его, приладив кишку от клизмы к крану, водой.
Дождевик соседа промок, и он пошел об ясниться и требовать деньги обратно, в магазин; предприятие это успеха,
очевидно, не имело, потому что, вернувшись, он попросил у меня чернила, чтобы писать заявление в комиссию по качеству продукции и в МУУР.
Идет дождь. Он идет целую неделю, но почему-то всем кажется, что „это обязательно кончится в воскресенье и можно будет, как всегда, прихватив несколько бутербро
дов с кетовой икрой, выехать всем семейством на Клязьму или в Боровиху.
В нашей квартире обсерваторный пункт заменяет пионер Витька, крайне легкомысленный мужчина тринадцати лет. Вообще-то говоря, он серьезен, как Эйнштейн, и в футболь
ных матчах шестнадцатой школы ХОНО играет вратаря; но потому что матчи происходят по воскресеньям, оптимизм его субботних предсказаний погоды не знает никаких границ.
В субботу, едва пообедают, он начинает бродить, пожевывая ириску, из одной комнаты в другую, потому что из разных комнат видны, как он утверждает, различные сто
роны неба. Выглянув поочередно во все окошки, он говорит не совсем уверенно, но с мольбой и надеждой в сиплом и простуженном мальчишеском баске: — Проясняется.
Тогда все тоже идут к окнам, высовываются и, задрав головы, долго смотрят вверх; но небо попрежнему сырое, какое-то серое, тоскливое и нависшее.
— Врешь ты все,— со скукой говорит отец и опять ложится лениво на диван, для чего-то прикрывая лицо газетой, хотя мух нет еще и в помине. Витька снова бродит по комнатам и высовывается, тоскуя, во все окна: ему мучительно хочется, чтобы прояснилось.
С утра в воскресенье все раздражены, оглушительно хлопают дверьми и долго и шумно ссорятся в коридоре из-за очереди в ванну и из-за того, что кто-то обсыпал умывальник зубным порошком.
Напротив заводят дрянной граммофон, он играет вальс „На сопках Манчжурии , и хриплые, прерывистые звуки за
полняют двор. В соседней комнате начинают играть со скуки в лото, и кто-то говорит мечтательно, выкликнув номер:
— А вот в Испании, рассказывают, совсем не бывает дождей.
Я выхожу, подняв воротник промокаемого пальто, на улицу: промокаемое пальто лучше,— оно набухает только через полчаса, и то сверху.
У извозчика на углу поднят верх, и лошаденка стоит понуро, прижав уши, лоснится вся, и с брюха у ней капает вода. Холодные, противные брызги падают с деревьев за воротник и вызывают дрожь в теле; встречные люди хму
рятся, нахохлились и не смотрят почему-то друг другу в лицо.
Блестит мокрый асфальт и клеенки на лотках, и мутны и запотели стекла магазинных витрин.
Идет дождь...
А. ЗОРИЧ
— А, голубчики! Теперь—не уйдете! Объявляю общее собрание открытым. На повестке дня—следующие вопросы
ДОКЛАДЧИК ПОБЕДИЛ
ПОСЛЕ КОРАБЛЕКРУШЕНИЯ НА НЕОБИТАЕМОМ ОСТРОВЕ
ИДЕТ ДОЖДЬ
КОГДА был март, газеты писали, что тепло наступит в ап
реле. Но в апреле стояли сначала январьские морозы, потом пошли сентябрьские дожди. Тогда появилась, так на
зываемая, карта весны, из которой можно было понять, что настоящее тепло переносится по непредвиденным обстоятельствам на май, и что сухие и ясные дни последней по
ловины этого веселого месяца будут единственными такими
днями во всем лете. Но карта нисколько не помогла делу, и весь май тоже шли дожди.
Тогда появилась новая карта, где, напротив, говорилось уже, что ясных дней следует ожидать с окончанием циклонической деятельности, тс^ько во второй половине лета.
Проверить это можно будет, очевидно, в июле,— боюсь, что появится третья карта, которая пообещает тепло уже в сентябре. Похоже, что карты врут, как календари.
Какой -то старичок в трамвае, прочитав предсказание в газете, сказал соседу, мясистому человеку в суконном картузе:
— Циклоны, циклоны... Почему, спрошу я вас, до революции не было никаких этих циклонов?
—1 Богу молились,— сказал мясистый человек.
— Нету порядка, нету,— вздохнул старичок: — сколько лет без циклонов жили, так выдумали на свою голову...
Сосед у меня, прочитав последнюю карту, пошел покупать дождевик. Большинство этих предметов имеет теперь странное свойство: когда идет дождь, пальто остается, как
будто, совершенно сухим снаружи, но абсолютно намокает изнутри. Потом все оно покрывается какими-то рыжими пятнами и полосами и приобретает нестерпимо футуристический вид.
Мой сосед, купив дождевик с гарантией, сейчас же устроил дома тщательную экспертизу. Он развесил пальто на плечиках в ванной и обильно стал поливать его, приладив кишку от клизмы к крану, водой.
Дождевик соседа промок, и он пошел об ясниться и требовать деньги обратно, в магазин; предприятие это успеха,
очевидно, не имело, потому что, вернувшись, он попросил у меня чернила, чтобы писать заявление в комиссию по качеству продукции и в МУУР.
Идет дождь. Он идет целую неделю, но почему-то всем кажется, что „это обязательно кончится в воскресенье и можно будет, как всегда, прихватив несколько бутербро
дов с кетовой икрой, выехать всем семейством на Клязьму или в Боровиху.
В нашей квартире обсерваторный пункт заменяет пионер Витька, крайне легкомысленный мужчина тринадцати лет. Вообще-то говоря, он серьезен, как Эйнштейн, и в футболь
ных матчах шестнадцатой школы ХОНО играет вратаря; но потому что матчи происходят по воскресеньям, оптимизм его субботних предсказаний погоды не знает никаких границ.
В субботу, едва пообедают, он начинает бродить, пожевывая ириску, из одной комнаты в другую, потому что из разных комнат видны, как он утверждает, различные сто
роны неба. Выглянув поочередно во все окошки, он говорит не совсем уверенно, но с мольбой и надеждой в сиплом и простуженном мальчишеском баске: — Проясняется.
Тогда все тоже идут к окнам, высовываются и, задрав головы, долго смотрят вверх; но небо попрежнему сырое, какое-то серое, тоскливое и нависшее.
— Врешь ты все,— со скукой говорит отец и опять ложится лениво на диван, для чего-то прикрывая лицо газетой, хотя мух нет еще и в помине. Витька снова бродит по комнатам и высовывается, тоскуя, во все окна: ему мучительно хочется, чтобы прояснилось.
С утра в воскресенье все раздражены, оглушительно хлопают дверьми и долго и шумно ссорятся в коридоре из-за очереди в ванну и из-за того, что кто-то обсыпал умывальник зубным порошком.
Напротив заводят дрянной граммофон, он играет вальс „На сопках Манчжурии , и хриплые, прерывистые звуки за
полняют двор. В соседней комнате начинают играть со скуки в лото, и кто-то говорит мечтательно, выкликнув номер:
— А вот в Испании, рассказывают, совсем не бывает дождей.
Я выхожу, подняв воротник промокаемого пальто, на улицу: промокаемое пальто лучше,— оно набухает только через полчаса, и то сверху.
У извозчика на углу поднят верх, и лошаденка стоит понуро, прижав уши, лоснится вся, и с брюха у ней капает вода. Холодные, противные брызги падают с деревьев за воротник и вызывают дрожь в теле; встречные люди хму
рятся, нахохлились и не смотрят почему-то друг другу в лицо.
Блестит мокрый асфальт и клеенки на лотках, и мутны и запотели стекла магазинных витрин.
Идет дождь...
А. ЗОРИЧ
— А, голубчики! Теперь—не уйдете! Объявляю общее собрание открытым. На повестке дня—следующие вопросы