НЕПРЕМЕННЫЙ СПОРТСМЕН Ж

изнь еле теплилась в хилом теле
Поперечникова. СкаЧистое изможденное лицо, согнутая в виде вопросительного знака спина, кривые, как у таксы, ноги и, безжизненно висящие на отви
слой животике, костлявые руки, — все это вызывало в друзьях и знакомых чувство живейшего сострадания.
Познакомили меня с Поперечниковым на стадионе, перед началом сенсационнейшего матча Москва—Ленинград.
Поперечников в полной форме футболиста (трусиках, буцах и шерстяных чулках) хлопотливо бегал перед трибунами, поглядывал на небо, качал мотаю
щейся, как одуванчик, головой и пожимал руки бесчисленному количеству встречных лиц.
— Вот Поперечников,—сказали мне,— познакомьтесь.
— Играете? — любезно .спросил я, пожимая холодную сырую руку Поперечникова.
— Ого! — ответил он, лихорадочно пытаясь высвободить руку и убежать по неотложный делам.
— Небось, все голы забиваете? — В виде нояснения я дрыгнул ногой.
— М-м-м, — молвил Поперечников и, высвободив руку, умчался.
— Вот пошел Поперечников,—с уважением отозвался кто-то из публики,— зверь!
На велосипедной треке он с трудом волочил за седло новенький, сияющий велосипед, опасливо поглядывая на ко
леса. На водной станции голый, в одних гоночных трусиках, он торйал у старта,
возбужденно окуная в воду какую-то палочку и дрожа от холода. Во время матчей бокса, зажав под мышкой пер
чатки и запахнувшись в боксерский халат, уговаривал публику „не напирать .
На состязаниях по легкой атлетике, нацепив на спину астрономический номер, поддерживал бамбуковый шест прыгуна...
— Смотри, смотрите, — говорили в толпе,— вот Поперечников.
— Где, г де?
— Да вон, худой такой, руку пожимает тому толстому. — Не вижу...
— Да вон же... Теперь Верткова по плечу похлопывает...

Н

езаметно подкралась осень. Жел
тые листья кружились над грязными мокрыми стадионами. Холодная рыжая вода с глухим рыком проходила мимо опустевших водных станций. Теннисные площадки превратились в топи.
Вечерняя газета недвусмысленно намекала на приближение ранней зимы... Я встретил Поперечникова. Он торо
пливо шел под колючим дождем в белом шерстяной свитре, такой же шапочке, закутавшись в шарф и влача на снине большие неуклюжие лыжи. Лыжи

ТОЛСТЫЙ и ТОНКИЙ

Рис. А. Радакова
— Отчего это вы так распухли?
— Известно, отчего: от товарного голода!
эти составляли со спиной Поперечнйкова трогательную комбинацию из двух противоположных знаков: восклицательного и вопросительного.
— Здравствуйте, Поперечников, — сказал я,—тренируетесь все?
— Ого!—ответил он. — Не рано-ли?
— Что вы! Со дня на день снега жду!—Он озабоченно посмотрел на про
тивное мутное небо. — Сезон обещает быть весьма интересный, Вот увидите, Ипполитов-Иванов установит новый мировой реко...
— Ладно, ладно,—сказал я, — о рекордах потом, идемте, Поперечников, в этот под езд. Я хочу с вами поговорить.
Он сделал жалкую попытку вырваться, но мои, хорошо развитые от ежедневных посадок в автобус, бицепсы, заставили его покориться.
— Теперь отвечайте,—сказал я грозно,—какое отношение вы имеете к футболу?
— Непременный секретарь футбольной секции,—ответил он скромно. — А к теннису?
— Возможный заместитель главного судьи.
— Плаванью?
— Консультант водного комитета по изучению действия воды на кожу у пловца.
— Велосипедный гонкам?
— Технический член междуведомственной комиссии по выявлению луч
шей системы гоночного велосипеда.
— Боксу?
— Ответственный помощник билетного кассира.
— Хорошо, Поперечников. Вы честно ответили на эти вопросы. Теперь еще один. Лыжи! Какое отношение вы имеете к ним?
— Кандидат на норвержскую выставку.
— А к конькобежному спорту?
— Инструктор по определению толщины пупырышек льда.
— Больше не имею вопросов. Идите, Поперечников.
Я выпустил его из под‘- езда.
Он встряхнул лыжами, озабоченно посмотрел на небо и вдруг (я не верил своим глазам) встрепенулся и энер
гично побежал за трамваем № 15.
Да!.. Поперечников бежал!.. Сомнений быть не могло. Он бежал, спотыкаясь под тяже
стью лыж, чуть не падая, обливаясь потом, но бежал... Бежал упорно и отчаянно... Трамвай ускорил ход. Наддал и Поперечников. И вот (я посмотрел на часы — про
шло не больше 10, секунд) Поперечников вскочил на подножку.
Поперечников показал хорошую резвость. Физкультура победила.
Евг. Петров

Н

а международных состязаниях по
теннису я встретился с Поперечниковым снова.
На этот раз он был во всем белом.—Легкая рубашка „апаш“, отличные выутюжен
ные брюки и заграничные туфли на резиновой подошве,—выгодно оттеняли ядо
вито желтый цвет лица и вялые морщины на шее.
— Шесть, четыре, пять, семь,— сказал Поперечников, глядя на меня глазными впадинами,—этот Кудрявцев положительно непобедим.
— А вы? — откровенно спросил я.
— Ч о я?
— Ну, это самое... Хав-волей... Драйв... Плассировка... Удается?
— Кому удается?
— Да вам же, вам?..
В этот момент Поперечников с диким криком: „шестьчетыре, пять-семь! набро
сился на какую-то знакомую даму.

Я

положительно полюбил
физкультуру и не пропускал ни одного мало мальски интересного состязания.
И всякий раз я обязательно наталкивался на дикую фигу
ру Поперечникова, деятельно снующего в толпе, пожимающего руки, поглядывающего иодслеповатыми глазками на
небо и огорченно мотающего головой.