О конторе по заготовке рогов
и копыт высшим лицом был Николай Константинович Иванов. Я особенно прошу заметить себе его имя и отчество — Николай Константинович. Также необходимо договориться о том, на каком слоге его фамилия несла уда
рение. Ударение у Николая Константиновича падало на последний слог. Фамилия его читалась —- Иванов.
Дело в том, что Ивановых, тоесть людей, несущих ударение на последнем слоге своей фамилии, необходимо отличать от их одно
фамильцев, у которых ударение падает на второй слог. Иванов и Ивйнов ничуть не схожи. Говоря короче, все Ивановы люди серень
кие, а все Ивановы чем-нибудь да замечательны.
Ивановых великое множество. Ивановых можно перечесть по пальцам.
Ивановы занимают маленькие должности. Это счетоводы, па
стухи, помощники начальников станций, дворники или статистики.
Ивановы люди совсем другого жанра. Это известные писатели, композиторы, генералы или госу
дарственные деятели. Например,
писатель Всеволод Иванов, поэт Вячеслав Иванов, композитор Ипполитов-Ивйнов или Николай Иудович Иванов, генерал, коман
довавший юго-западным фронтом во время немецкой войны. У них у всех ударение падает на второй слог.
Известность, как видно, и служит причиною того, что ударение перемещается.
Писатель Всеволод Иванов до того, как написал свою повесть «Бронепоезд», безусловно назывался Всеволод Иванов.
Если помощнику начальника станции Иванову удастся просла
виться, скажем, перелетом через океан, то ударение немедленно перекочует с третьего на второй слог.
Так свидетельствуют факты, история, жизнь.
* *
Возвращаясь, однако, к конторе по заготовке рогов и копыт для нужд гребеночной и пугович
ной промышленности, я должен заметить, что заведующий конторой был человек ничем особен
но не замечательный. Николай Константинович был, если можно так сказать, человек пустяковый, с ударением на последнем слоге. Служащий — и ничего больше.
Николай Константинович находился в состоянии глубочайшего раздумья.
Рис. Кукрыниксы
Запутались два бравых комсо
мольца
Меж двух девиц. Задача нелегка Им пособить. Но некто, тоном
Сольца, Им обещает милость ЦКК.
От мены жен — он это твердо
знает
(Он умудрен, — зане — годами
стар) И «революция не пострадает» И... пострадает ли репертуар?
Сия развязка не стара-ль?‘ Но, изворотливости гений, Катаев новую мораль
Из старых вывел положений
Французов бойкий ученик, Он в водевиле развеселом
Соединил «парижский шик
С нижегородским... комсомолом.
Большой вопрос на ма
лой сцене МХАТ’а. Катаев утверждает не
спроста,
Что в о с л о ж н е и ь я х б ра ч-
н ы х виновата
Жилкризисная наша теснота.
Отсюда — вывод («вывода», «мо
рали
И в водевиле ищут в наши дни): Пересмотреть, и вправ
ду, не пора ли Жилищную политику
РУНИ?
Скорпион
Дело в том, что все служащие по заготовке роговых материалов были однофамильцами Нико
лая Константиновича. Все они были Ивановы.
Приемщиком материалов был Петр Павлович Иванов.
Артельщиком в конторе служил Константин Петрович Иванбв.
Первым счетоводом был Николай Александрович Иванов.
Второго счетовода звали Сергеем Антоновичем Ивановым.
И даже машинистка была Иванова, Мария Павловна.
Как все это так подобралось, Николай Константинович сообра
зить не мог, но ясно понимал, что дальше это терпимо быть не мо
жет, потому что грозит катастрофической опасностью. Он отворил дверь кабинета и слабым голосом созвал сотрудников.
Когда все собрались и расселись на принесенных с собою темно-малиновых венских стуль
ях, Николай Константинович испуганно посмотрел на своих подчиненных. Снова с необыкно
венной остротой он вспомнил, что все они Ивановы и что сам он тоже Иванов. И не в силах больше сдерживаться, он закричал, что есть силы:
— Это свинство, свинство и свинство! И я довожу до вашего сведения, что так дальше терпимо быть не может!..
— Что не может? — с крайним удивлением спросил приемщик Петр Павлович.
— Не может быть больше терпимо, чтоб ваша фамилия Элла Иванов! — твердо ответил Николай Константинович.
— Почему же моя фамилия не может быть Иванов? — сказал приемщик.
— Это вы поймете, когда вас выгонят со службы. Всех нас вы
гонят, потому, что мы Ивановы, а следовательно родственники. Тесно сплоченная шайка род
ственников Как я этого до сих пор не замечал?
— Но ведь вы знаете, что мы не родственники! — возопила Мария Павловна.
— Я и не говорю. Другие скажут. Обследование. Мало ли что? Вы меня подводите. Особенно вы, Мария Павловна, у которой даже отчество общее с Петром Павловичем.
Приемщик вздрогнул и тяжко задумался.
— Действительно, — пробормотал он, — совпадение удивительное.
— Надо менять фамилии,— закончил Николай Константинович. — Ничего другого не придумаешь. И чем скорее, тем лучше. Лучше для вас же.
— Пожалуй, я обменяю, раз надо! — вздохнул артельщик. — Нравится мне тут одна фамилия, Леонардов. У меня такой старик был здесь знакомый. У него даже один красный директор хотел купить фамилию. Очень ему нра
вилась. Десять рублей давал, но старик не согласился.
— Леонардов чудная фамилия, — заметила машинистка, — но как вы ее примете? >
— Теперь можно. Старик уехал во Владивосток крабов ловить. -

Мария Павловна с минуту помолчала, рассматривая свои белые чулки, от стирки получившие цвет рассыпанной соли. Наконец, она решилась и бодро сказала :
— Какую же взять фамилию мне? Мне бы хотелось, чтобы фамилия была, как цветок.
И Мария Павловна принялась перекраивать названия цветов в фамилии.
Душистый горошек, анютины глазки и Иван-да-Марья были сразу отброшены. Мария Душистова, Мария Горошкова и Мария Душистогорошкова были забракованы, осмеяны и преданы забвению. Из Иван-да-Марьи выхо
дила та же Иванова. Хороши были цветы фуксии, но фамилия из фуксии выходила какая-то пошлая: Фукс. Мадемуазель Фукс

СЛУЧАИ В КОНТОРЕ КВАДРАТУРА КРУГА

(Пьеса Валентина Катаева)