„БРАК“ ПО РАСЧЕТУ

В Иванойо-Вскшесенске частники усиленно собирают металлический лэм (брак) и перепродают его госорганизацшш.
ЗАВХОЗ: — А вы здесь какой-нибудь дряни ке насовали? ЧАСТНИК: — Помилуйте, — с ваших же заводов возили!

ПАСКВИЛЬ Николай Лернер, не настоящий, но некий Николай Лернер,

предприимчивый и достаточно беззастенчивый, если судить по последней пробе его пера, человек, выпустил «драматические сцены» из жизни небезызвестного поэта Александра Пушкина в селе Михайловском.
Драма называется «Утаенная любовь» и разбита на пять действий и восемь картин; из них каждая представляет собой целый кладезь бесподобного нахальства и удивительной обще
ственнной, литературной и просто человеческой тупости. Это отчаянное произведение несомненно заслуживает внимания, как классический образец совершенно диких наших литературных нравов, потрясающей бесцеремонности авторов и анекдотического невежества издателей и редакторов.
Оставим в стороне тот факт, что в пьесе нет почти ни одного слова исторической, биографической, общественной или художе
ственной правды о поэте, именем, которого спекулирует молодой,
но подающий большие надежды, «пушкиновед»; отвлечемся оттого привходящего обстоятельства, что автор, по свидетельству настоящего Николая Лернера, попросту украл свои «сцены» у
другого «знатока эпохи», генерала Михневича, издавшего лет двенадцать тому назад не менее бесцеремонную и столь же без
грамотную трилогию «Жизнь и смерть Пушкина»; об’ясним игрой фантазии тот факт, что наряду ’с персонажами действи
тельно существовавшими, но искаженными, в историческую пьесу введены совершенно вымышленные лица, вроде денщика Пузыренко, философствующего на тему о том, что если бы на луне жили люди, они гадили бы нам на головы; не будем касаться, наконец, вопроса об общем литературном качестве сей продук
ции, стоящей на уровне стишков и прозы рекламировавшего когда-то табачные изделия «дяди Михея». Извиним автору эти второстепенные недочеты.
Но за всем этим остается один непревзойденный штрих, одна классическая деталь, по рассмотрении которой не может быть уже двух мнений о личности вынырнувшегб на божий свет молодого пушкиниста. Возможно, что это просто современный. вуль
гарный литературный Хлестаков, действительно вздумавший, в расчете на общее невежество окружающих, осчастливить потомство вторым «Юрием Милославским». !
Речь идет о языке, которым говорит в. этой пьесе Пушкин. Приехав в деревню и встретившись там с предводителем дворянства и с монахом, играющим роль его духовника, Пушкин сначала «дразнит» , их нецензурны,ми порнографическими анекдотами, а потом читает свои (!) стихи:
Последнего царя удавим... Кишкой последнего попа!
Он характеризует свою экономку, Розу Григорьевну, которая, оказывается, «мало того, что немка, но еще и шпионка»: —
Ч о р т о в а кукла! Помесь стервы и мерзавки! Он беседует с Родионовной на «политические темы»:
— Голубка ты моя дряхлая, добрая подружка дней моих суровы х... Русское общество пробудилось, на Руси весной повеял о... Как хот е л бы я быть сейчас рядом с Чаадаевым, слушать его вдохновенные ре ч и!..
— Все будет, милый, не надрывайся, родной!
отвечает, будучи вполне в курсе дела, сознательная няня...
Он ухаживает, наконец, за Анной Керн, предметом вышена.званной «утаенной любви»: I
— Забудьте все предрассудки! Сбросьте гнет! Все к чорту! Вот это жизнь!..
Одним словом, любовь без черемухи! Активный безбожник, сознательный сторонник смычки рабочих и беднейших крестьян, он вполне усвоил, вместе с тем, фразеологию и навыки героев малашкинской «Луны», и он рассыпает литературную «клубнич
ку» гуще, чем сам Иосиф Калинников, — этот новый Александр Сергеевич Пушкин из «сцен» Лернера!
Ах, Лернер, предприимчивый, услужливый человек!
Он хотел блеснуть своей идеологической старательностью и осоветить Пушкина. Если бы он. обладал талантом и чувством
юмора, это могла бы получиться пародия; но будучи только огра1 ничейным пошляком, он сотворил глупый пасквиль вместо пьесы, придав величайшему мировому поэту мрачный язык закоулков
теперешней жизни и литературы.
И вот эта нелепая, анекдотическая чепуха издана Теа-Кино- Печатыо в количестве четырех тысяч штук, зарегистрирована Главреперткомом, будет читана тысячами людей, будет, чего доброго, включена в репертуар провинциальных театров...
Лернеру — Хлестакову не придется даже и лучшей тройки требовать, чтобы бежать от очнувшихся чиновников; он никого не обманул, он честно представил подлинный экземпляр своего «Юрия Милославского»; мутный осколок грошевой бутылки при
няли в столице за бриллиант и крупно и с готовностью заплатили наличными...
Такова у нас грамотность издателей, так создают у нас «нерукотворные памятники» величайшим художникам слова, так знакомят у нас нового читателя, молодежь, с жизнью, с творчеством, с обликом классиков нашей литературы...
А. Зорич
Рис. К. Ротова