В травле СССР печатью особенно отличилась газета „Фигаро“, состоящая на содержании у нефтяной английской ком* пании „Детердинг .
чень веселая история. Но сначала расскажем об одном печальном событии.
Внеплановая подсекция РКИ тверского горсовета собралась сегодня в полном составе. Еще заседание не открыто, а все члены подсекции уже сидят на своих местах.
Молчат. Угрюмо молчат. Некоторые свесили головы и о чем-то тяжело думают.
Наконец-то к столу президиума подошел председатель. Посмотрел скорбными глазами на собравшихся. Взял в руки звонок и решительно тряхнул им. — Товарищи!..
Голос председателя запнулся, задрожал. Но в ту же секунду председатель овладел собой, и речь его полилась плавно и ровно. Говорил он сегодня хорошо, с чувством, с „искрой .
Говорил он о том, что редеют наши ряды. Старые работники горсовета уходят туда, откуда уж hjt возврата. Под
секция потеряла одного из самых активных своих работников. Покойный не был стариком, он мог бы еще долгие годы работать и созидать, созидать и работать, но сильная пере
грузка смяла его, он сгорал на работе, и мы потеряли такого человека, такого работника, такого товарища. Костлявая рука смерти — она не знает пощады и вырывает из нашей среды самых лучших, самых достойных.
Долго говорил председатель. Но никто не уходил курить. Не такой нынче день. Жалко было товарища. Он был такой жизнерадостный, активный. Говорят, жена осталась и трое ребятишек. Реяла скорбь над залом заседания. Да! Секция... подсекция... А наступит день и подсечет тебя на веки вечные.
— Мир твоему праху, дорогой товарищ! Да будет тебе земля пухом!—кончил председатель свою речь.
В эту минуту вошел в залу заседания член горсовета и внеплановой подсекции тов. Арсеньев. Опоздал человек. Впрочем, это с Арсеньевым за последнее время случалось часто.
Сел Арсеньев на заднюю скамью. Только сел, а тут предлагают почтить вставанием память усопшего товарища. Встал. Сделал печальное лицо. Склонил голову.
Запели „Вы жертвою пали . Пел и Арсеньев. У него когда-то был неплохой баритон. Арсеньев сначала пел тихо, а потом увлекся и запел во весь голос.
Кончили петь. Сели. Арсеньев наклонился к своему соседу и спрашивает:
— Товарищ, скажите пожалуйста, кто умер? — Член горсовета Арсеньев. — Арсеньев? Это какой?
— С Октябрьской железной дороги. — Что!?
Арсеньев вскочил с места, словно его змея ужалила. Ринулся к столу президиума. Председатель глянул на него и стал белее бумаги.
— Товарищи!— кричал Арсеньев.— Не может этого быть! Я не умер! Я жив! Вот смотрите на меня! Честное слово, жив! Чего вы меня хоронить собрались, товарищи?
* Т
олько через полчаса все очухались. Начали выяснять,
в чем дело. Оказалось: вот уж почти полгода, как Арсеньев не посещал заседаний подсекции. Начали искать Арсеньева: нигде его нет. Исчез и след простыл.
Запросили адресный стол. Оттуда получился ответ: — Не значится. Умер.
Напутал адресный стол. А по сему случаю и об явлен был покойником здравствующий тов. Арсеньев.
Окружили члены подсекции воскресшего из мертвых и давай его стыдить.
— Обидно, т. Арсеньев! Ведь мы с полной искренностью пели „Вы жертвою пали , а ты...
— Да разве можно целых полгода не ходить на заседания? Разве затем тебя избирали, чтобы память твою чтить вставанием?
— Товарищи!—сказал им Арсеньев.—Мне самому обидно. Ведь я сам себя, можно сказать, отпевал. Ведь собственную память я почтил вставанием! Поистине,— редкий случай в природе!..
Г. Рыклин
„Фигаро“—там...
„Фигаро“— здесь...
Рис. Н. Радлова
ВЕСЕЛЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ПОКОЙНИКА О
чень веселая история. Но сначала расскажем об одном печальном событии.
Внеплановая подсекция РКИ тверского горсовета собралась сегодня в полном составе. Еще заседание не открыто, а все члены подсекции уже сидят на своих местах.
Молчат. Угрюмо молчат. Некоторые свесили головы и о чем-то тяжело думают.
Наконец-то к столу президиума подошел председатель. Посмотрел скорбными глазами на собравшихся. Взял в руки звонок и решительно тряхнул им. — Товарищи!..
Голос председателя запнулся, задрожал. Но в ту же секунду председатель овладел собой, и речь его полилась плавно и ровно. Говорил он сегодня хорошо, с чувством, с „искрой .
Говорил он о том, что редеют наши ряды. Старые работники горсовета уходят туда, откуда уж hjt возврата. Под
секция потеряла одного из самых активных своих работников. Покойный не был стариком, он мог бы еще долгие годы работать и созидать, созидать и работать, но сильная пере
грузка смяла его, он сгорал на работе, и мы потеряли такого человека, такого работника, такого товарища. Костлявая рука смерти — она не знает пощады и вырывает из нашей среды самых лучших, самых достойных.
Долго говорил председатель. Но никто не уходил курить. Не такой нынче день. Жалко было товарища. Он был такой жизнерадостный, активный. Говорят, жена осталась и трое ребятишек. Реяла скорбь над залом заседания. Да! Секция... подсекция... А наступит день и подсечет тебя на веки вечные.
— Мир твоему праху, дорогой товарищ! Да будет тебе земля пухом!—кончил председатель свою речь.
В эту минуту вошел в залу заседания член горсовета и внеплановой подсекции тов. Арсеньев. Опоздал человек. Впрочем, это с Арсеньевым за последнее время случалось часто.
Сел Арсеньев на заднюю скамью. Только сел, а тут предлагают почтить вставанием память усопшего товарища. Встал. Сделал печальное лицо. Склонил голову.
Запели „Вы жертвою пали . Пел и Арсеньев. У него когда-то был неплохой баритон. Арсеньев сначала пел тихо, а потом увлекся и запел во весь голос.
Кончили петь. Сели. Арсеньев наклонился к своему соседу и спрашивает:
— Товарищ, скажите пожалуйста, кто умер? — Член горсовета Арсеньев. — Арсеньев? Это какой?
— С Октябрьской железной дороги. — Что!?
Арсеньев вскочил с места, словно его змея ужалила. Ринулся к столу президиума. Председатель глянул на него и стал белее бумаги.
— Товарищи!— кричал Арсеньев.— Не может этого быть! Я не умер! Я жив! Вот смотрите на меня! Честное слово, жив! Чего вы меня хоронить собрались, товарищи?
* Т
олько через полчаса все очухались. Начали выяснять,
в чем дело. Оказалось: вот уж почти полгода, как Арсеньев не посещал заседаний подсекции. Начали искать Арсеньева: нигде его нет. Исчез и след простыл.
Запросили адресный стол. Оттуда получился ответ: — Не значится. Умер.
Напутал адресный стол. А по сему случаю и об явлен был покойником здравствующий тов. Арсеньев.
Окружили члены подсекции воскресшего из мертвых и давай его стыдить.
— Обидно, т. Арсеньев! Ведь мы с полной искренностью пели „Вы жертвою пали , а ты...
— Да разве можно целых полгода не ходить на заседания? Разве затем тебя избирали, чтобы память твою чтить вставанием?
— Товарищи!—сказал им Арсеньев.—Мне самому обидно. Ведь я сам себя, можно сказать, отпевал. Ведь собственную память я почтил вставанием! Поистине,— редкий случай в природе!..
Г. Рыклин
„Фигаро“—там...
„Фигаро“— здесь...
Рис. Н. Радлова