ХРИСТОСЪ ВОСКРЕСЪ!

Отъ Усть-Нарыма до Олонца— Пѣтъ мочи, тѣсно отъ вѣстей:
Звенятъ ручьи и блещетъ солнце Безъ разрѣшенія властей.
И опьяненъ тепломъ и свѣтомъ— Вчерашній рабъ, вчерашній трусъ— Своимъ ликующимъ секретомъ Я съ вами нынче подѣлюсь.
Христосъ воскресъ! Христосъ Свободный! Не тотъ, друзья мои, не тотъ, Чье воскресенье ежегодно
Странѣ предписывалъ Синодъ.
Чье воскресеніе строжайше
Блюлъ аккуратный бюрократъ Для производства въ чинъ ближайшій И раздѣленія наградъ.
Тотъ умеръ вмѣстѣ съ властью старой— Христосъ царей, Хриетосъ-палачъ,
Христосъ синОдскихъ циркуляровъ И государственныхъ задачъ.
Христосъ штыковъ, нагаекъ, пушекъ, Христосъ лжецовъ, Христосъ-злодѣй, Христосъ распутинскихъ пирушекъ, Восторговскихъ проповѣдей!.. Христосъ-предлогъ для манифеста ,Ужъ не воскреснетъ никогда. Ему, казенному, не мѣсто
Въ странѣ свободнаго труда.
Но будетъ вѣчно—годъ отъ года— Съ весеннимъ солнцемъ воскресать
Xрпстоеъ-любовъ, Хриетосъ-свобода, Христосъ-Святая Благодать...
Христосъ, чье царство долу близко, Кѣмъ Русь убогая жива,—
Христосъ Ассизскаго Франциска, Христосъ извергнутаго Льва!..
А. д’Актиль.
Рис. Н. В.

ПАСХА У РУССКИХЪ ЦАРЕЙ.

(Историческая справка).
!.
У Іоанна Грознаго.
Пъ опочивальнѣ царской подъ яствами ломились столы расписные, золотомъ отороченные и бурмицкимъ зорномъ украшенн ыѳ.
Крашеныя яйца отъ собственныхъ куръ) окорока отъ медвѣдей собственныхъ, боярскимъ мясомъ выкорм
ленныхъ; куличи и пасхи отъ собственныхъ голландскихъ коровъ.
Вина заморскія и пряники вяземскія переливались цвѣтами радуги.
За однимъ- столомъ сидѣла опричина во главѣ ох царемъ.
За другимъ сидѣла „земщина во главѣ съ царскимъ шутомъ, который то и дѣло трепалъ боярски сѣдыя бороды и хлопалъ ихъ лолисой по лысымъ главамъ.
Стольники, кравчіе и бирючи разносили вино въ серебряныхъ ендовкахъ, ковшахъ и поставцахъ. Гости пили и царя славили.
Вдругъ царь подозвалъ бирюча и что-то шепнулъ ему, лукаво усмѣхнувшись.
Бирючъ направился къ столу, за которымъ сидѣла „земщина , подошелъ къ одному боярину и, поклонившись низко, произнесъ:
—- Никита-ста! Великій государь жалуетъ тебя яйцомъ съ царскаго плеча.
Бояринъ поблѣднѣлъ, но спокойно поднялся съ мѣста, поклонился грозному царю въ поясъ и рѣшительно поднесъ яйцо ко рту.
Не успѣлъ онъ проглотить первый кусокъ, какъ грохнулся на полъ и честно испустилъ духъ. — Гайда!—закричали опричники.
И принялись рубить бояръ. Даръ Иванъ Васильевичъ ласково улыбался.

ӀӀ.

У Петра Великаго.
Было шесть часовъ утра. Петръ и всепьянѣйшій соборъ сидѣли на мачтѣ и пили изъ кубка Большого Орла кнастеръ.
— Христосъ Воскресъ!—сказалъ царь, обращаясь къ Меньшикову:- Много, Данилычъ, накралъ для праздничка ряди Христова?
— Обвисаешь, великій государь!—обидѣлся Меньшиковъ: — Лопни глаза мои, коли хоть одинъ алтынъ.
— Hyj ну, не клянись. Вѣрю, что ты честный воръ, вѣрю. Дай похристосуемся.
Царь и Меньшиковъ поцѣловались.
— Внизу чтой-то народъ шумитъ! —доложилъ всещутѣйшій патріархъ-папа.
— Посмотри, кто тамъ!—приказалъ царь.
-— Народъ внизу какой-то. Оборванный. Руками машутъ.
— Ишь ты, руками машутъ. А ты прикажи имъ руки отрубить.
— Что приказать изволилъ, государь? — Глухой ты, что-ли?
— Не глухой, а, можетъ, ослышался.
— Такъ вотъ повторю тебѣ. Прикажи всему народу руки отрубить. Не люблю, когда народъ руками машетъ. Данилычъ! Распорядись ты.
Меньшиковъ сошелъ съ мачты.
Появились палачи. Засверкали въ воздухѣ топоры, и стали валиться съ плахъ головы, руки и ноги. Когда все было кончено, царь спросилъ:
— А дознался ты, Данилычъ, зачѣмъ пришли казненные и чего хотѣли?
— - Дознался, государь! Они пришли поздравить твое величество со свѣтлымъ праздникомъ и Христосъ Воскресе“ кричали. (
— Вотъ оно что! сказалъ Петръ: Ну, Богъ проститъ. Налей-ка, Данилычъ!
Царь залпомъ ооуншлъ кружку вина.