СЕМЕЙНАЯ ДРАМА.

Безъ принциповъ, безъ наказовъ, безъ программъ, Строить ролей всѣмъ ученымъ докторамъ,
Умныхъ авторовъ надрывно-скучныхъ „Вѣхъ41 Подымать неукоснительно на-смѣхъ
И кричать на нихъ: „Ату! Ату! Ату!44 И ловить на эпиграмму на-лету...
Но,—увы!—свое отстаиваетъ „я Муза вздорная упорная моя.
— „Я,—кричитъ,—тебѣ не кукла, чортъ возьми! Руки грязныя буржуйныя прими!
Надоѣла мнѣ двуспальная кровать, Надоѣло рифмовать и бичевать,
Составлять тебѣ игривыя меню-съ... Вотъ сегодня же пойду—объединюсь!
Чѣмъ,—кричитъ,—я хуже горничныхъ и боннъ? Тѣмъ, что братъ мой лучезарный Аполлонъ?
Ну, и пусть онъ правитъ балъ подъ сѣныо струй.Этотъ жирный, этотъ розовый буржуй!
Я—своя на всероссійскомъ торжествѣ. Не желаю быть съ буржуями въ родствѣ,
И созданьями изысканныхъ потугъ
Сокращать имъ, услаждать имъ ихъ досугъ.
Если хочешь, раздѣвайся до-гола,
Очищайся отъ соблазновъ и отъ зла,
Разбивай свои скрижали на куски
И немедля запишись въ большевики.
Замоливъ свои буржуевы грѣхи,
Будешь въ „Правдѣ помѣщать свои стихи
И плясать коммунистическій гавотъ
А не хочешь, такъ—разводъ! разводъ! разводъ!44
Повернулась и изчезла... Ну и ну! Эй, поэты! Эй, товарищи! Тону!

ЧЕТЫРЕ ЦАРЯ *),

Василію Князеву.
Я хочу остаться тѣмъ, чѣмъ былъ досель:
Вольныхъ рифмъ крутить безпечно карусель,’
Мысли буйныя ловить, низать и вить И смѣяться, и брыкаться, и язвить.
Николай Первый.
I.
Александръ Благословенный умеръ, оставивъ послѣ себя вмѣсто дѣтей отшельника Ѳедора Кузмича. Впослѣдствіи этотъ отшельникъ причинилъ историкамъ больше хлопотъ, чѣмъ цѣлая дюжина царскихъ дѣтей.
Остались еще, кромѣ Ѳедора Кузмича, два брата Константинъ и Николай.
Потужилъ, потужилъ народъ русскій и рѣшилъ; — Изъ двухъ золъ надо выбрать наименьшее. И присягнули меньшому брату, Николаю.
По обычаю русскихъ православныхъ царей, отцовъ своего народа, Николай Первый въ день своего восшествія на пре
столъ нѣсколько сотъ человѣкъ разстрѣлялъ, нѣсколько
сотъ повѣсилъ и нѣсколько сотъ сослалъ въ сибирскіе рудники.
Совершивъ это, онъ вознесъ хвалу Господу, взошелъ на тронъ своихъ прародителей и сталъ править русской землей.
Николай Павловичъ, какъ всѣ русскіе императоры, лю билъ безумно свой народъ и вѣчно думалъ о его блаіѣ
Началъ онъ свое царствованіе съ изданія Свода Законовъ.
До Николая на Руси жили просто, безъ затѣй, и въ законахъ особой нужды не имѣли.
Бывало, совершитъ человѣкъ преступленіе, и сейчасъ самъ къ воеводѣ:
— Такъ и такъ, господинъ воевода, купца ограбилъ. — Богатаго?
— Знамо, богатаго. Чего бѣднаго тревожить? — Убилъ?
— Нѣтъ, господинъ воевода. Зачѣмъ убивать зря? Добровольно все отдалъ.
— Молодецъ! Дай половину.
Грабитель честно отдавалъ половику, послѣ чего воевода посылалъ за купцомъ. Происходилъ такой разговоръ: — Ограбили тебя?
Купецъ становился на колѣни.
— Прости, благодѣтель, ограбили. — А ты почему не заявилъ?
Ограбленный купецъ лѣзъ въ карманъ, вынималъ кошель, молча со вздохомъ принимался отсчитывать деньги и подавалъ ихъ воеводѣ.
— Мало!—обычно говорилъ воевода.
Купецъ добавлялъ. Воевода отпускалъ его и посылалъ за грабителемъ.
— Получилъ?—спрашивалъ грабитель.
*) Конецъ „Русской Исторіи*1, изданной въ 1912 году. Книжка выдала
съ большими цензурными помарками. Теперь я рѣшилъ возстановить А д’Антиль.
вычеркнутыя цензурой мѣста, дополнить книжку и прибавить четыре послѣднихъ царствованія—отъ Николая Перваго до Николая Послѣд
няго включительно. Книжка („Русская Истерія при варягахъ и вор.^ягахъ1*) печатается и скоро выйдетъ отдѣльнымъ изданіемъ.
О. л. Д-Opв
Рис. А. Ч.