Puс. B. Лебедева,
Борьба въ циркъ
Арбитръ:—Честь имѣю представить: чемпіонъ Украины Стедько — Кіевъ!
Чемпіонъ Петрограда—Холеровъ. Который гдѣ—можете разобрать по внѣшнему виду.
Повѣстъ для будущаго сезона Аpк. Бухова.
Уже горячо заспорили объ интеллигенціи, гдѣ-то робко вылупились богоискатели, а черезъ два три мѣсяца хлы
нутъ порнографическіе сборники, журналы и книги. Послѣ горячихъ періодовъ русской жизни такая послѣдовательность является почти закономъ, какъ изжога послѣ рѣдьки.
Я не принимаю участія въ спорахъ о роли интеллигенціи. Эги споры напоминаютъ мнѣ разглядываніе собствен
ной головы, отраженной зеркаломъ, съ цѣлью выяснить нужна-ли голова вообще, нужна-ли она только по воскрес
нымъ днямъ и двунад сятымъ праздникамъ и что было бы если бы вмѣсто головы оказалась коробка изъ подъ гильзъ. Пусть этимъ занимаются тѣ, кому еще ни разу не пришлось на дѣлѣ убѣдиться въ пользѣ обладанія головой.
Не привлекаютъ меня и богоискатели съ ихъ примиреніемъ съ Богомъ и съ ссорами съ Нимъ. Эту привиллегію разбирательства въ такомъ запутанномъ вопросѣ я предоставляю тѣмъ, кого Богъ обидѣлъ еще при рожденіи и до сихъ поръ еще не извинился.
Еще менѣе меня привлекаетъ порнографія. Каждый авторъ сексуальнаго сборника стиховъ, или повѣсти дол
женъ перещеголять другого въ изощренности устремленій своихъ героевъ. Едва только одинъ изъ нихъ напишетъ романъ, гдѣ престарѣлая тетка познаетъ счастье съ пле
мянникомъ изъ второго класса реальнаго училища, какъ другой авторъ забѣгаетъ впередъ и немедленно вылѣзаетъ съ повѣстью о взаимной любви параличнаго дѣдушки и внучатой племянницы, уже начавшей ходить и говорить папа-мама. Но и они — жалкія хромыя клячи, которыхъ перегоняетъ кровный рысакъ—третій авторь, у котораго герой, бросивъ адвокатуру, или представительство по продажѣ сельскохозяйственныхъ машинъ, увлекается домаш
ней козой и горячая взаимность служитъ ему наградой за недоумѣнное отношеніе къ нему окружающихъ и родныхъ.
Я помню совсѣмъ еще недавніе голы славныхъ состязаній на половой аренѣ нашихъ беллетристовъ и поэтовъ... Я помню то время, когда уже и бракъ съ рыжей кошкой
изъ сосѣдняго дома былъ признакомъ дурного тона и вялости фантазіи. Одинъ поэтъ увѣрялъ, что онъ влюбился въ парикмахерскую куклу и до благссклонности съ ея стороны уже казалось недалеко; я представлялъ себѣ мо
менты ихъ свиданій, ради которыхъ поэтъ такъ часто приходилъ стричься и бриться, что парикмахерскіе подма
стерья ограничивались только тѣмъ, что вымазывали ему голову мыльней пѣной, давали ей высохнуть и изъ прили
чія помахавали надъ нимъ флакономъ съ вежеталетъ. Въ концѣ концовъ его навѣрное заподозрили въ желаніи украсть ножницы и выгнали; врядъ-ли дѣловито настроен
ный хозяинъ парикмахерской смогъ-бы понять всю ту гамму переживаній, которая заставляла молодого человѣка ежедневно торчать въ его скромномъ предпріятіи.
Я лично, ду малъ, что изысканнѣе такой любви не придумаешь. Когда я подѣлился этими соображеніями съ однимъ моимъ пріятелемъ беллетристомъ, онъ хитро улыбнулся и похлопалъ себя по карману, гдѣ притаившейся змѣей лежала рукопись повѣсти, описывающей безнадежное увле
ченіе одного бухгалтера не то уткой своей квартирной хозяйки, не то кол< нной барскаго особняка, которую онъ увидѣлъ какъ-то ночью, проѣзжая мимо на извозчикѣ. На моихъ глазахъ бездна сексуальной непревзойденности заполнялась жирными пластами полотворчества. Казалось бы трудолюбивому автору уже некуда и неечѣмъ пристроиться: домашняя птица, дальніе и близкіе родственники, перво
бытныя животныя, семейная утварь — все использовано. Какъ бы ни былъ находчивъ авторъ, какую бы разновид
ность любви онъ не выкопалъ въ этомъ сезонѣ, все равно голосъ критики властно остановитъ его:
— Съ покойной молочницей? Некрофилія? Было. Осади назадъ.
— Страсть къ пепельницѣ? Неуспокоенная, роковая и неудовлетворенная? Было. Стыдно плагіатами занимаіься, молодой человѣкъ-съ...