ИЗЪ ЖИЗНИ ВОЕННОЙ ГАЗЕТЫ «МЫ НЕ МОРГНЕМЪ».
Въ редакціи.
Ихъ двое угрюмыхъ и сѣро-сутулыхъ — Редакторъ — одинъ, а другой — репортеръ, Для нихъ у стола два расшатанныхъ стула, Двѣ пачки бумаги и грязный коверъ. Ножницы злятся и, часто вздыхая,
Рвутъ изъ какой-то газеты куски... Сбоку чугунка коптитъ, потухая,
Въ окнахъ —• улыбки изжитой тоски ...
Шелеститъ задумчиво бумага Подъ корявой, потною рукой, Гдѣ-то есть безумье и отвага,
Гдѣ-то есть и грозы и покой,
Гдѣ-то ... Здѣсь, вися на коромыслѣ, Два ведра роняютъ хриплый стонъ — Ни одной живой и острой мысли! . . Изъ «вечёрки» взяли фельетонъ,
Изъ «Рѣчи» возьмутъ передовицу,
Главный Штабъ всегда дастъ триста строкъ, И ничья надежда не смутится,
И ни въ комъ не вспыхнетъ огонекъ ... Тѣ еще, кто свѣтлой жертвой пали, Два столбца заполнятъ, а конецъ — Двѣ замѣтки о «Паласъ-Роялѣ»,
И «цѣна въ Берлинѣ на свинецъ» ... А прочтутъ на завтра эти строки
Сотни робкихъ и пытливыхъ глазъ — Тѣмъ двоимъ не полетятъ упреки
За эффектъ дешевыхъ, пестрыхъ фразъ! ..
Ихъ двое угрюмыхъ и сѣро-сутулыхъ — Редакторъ — одинъ, а другой —■ репортеръ, Для нихъ у стола два расшатанныхъ стула, Двѣ пачки бумаги и грязный коверъ ...
Война пронесется, какъ синяя птица, — Газету закроютъ безъ слезъ «молодцы»:
Одинъ за прилавокъ въ «лабазъ» возвратится, Другой — агентуры возьметъ образцы! ..
Англичане.
Британское военное министерство — учрежденіе, конечно, офиціальное. Но когда британское военное министерство опубликовываетъ какой-нибудь документъ—этотъ документъ читается какъ одна изъ прелестныхъ страницъ стараго Дик кенса:
Воззваніе военнаго министерства къ обществу изложено въ формѣ слѣдующихъ 5-ти вопросовъ, адресованныхъ представителямъ обще
ства, держащимъ мужскую прислугу: 1) Не имѣется ли у васъ лакей,
который прислуживаетъ за вашимъ столомъ и могъ бы съ такимъ же успѣхомъ обслуживать артиллерійское орудіе? 2) Нѣтъ ли у васъ садовника, роющаго въ вашемъ саду канавы и который такъ же хорошо могъ бы рыть траншеи? 3) Если у васъ есть шофферъ, то не думаете ли вы, что онъ сумѣлъ бы вести и военный автомобиль? 4) Нѣтъ ли въ вашемъ имѣніи лѣсничихъ, которые защищаютъ вашу дичь, но могли бы такъ же хорошо защищать вашу родину? 5) Не имѣется ли, наконецъ, у васъ камердинеръ, который прислуживаетъ лично вамъ, но долженъ былъ бы слу
жить вашему королю? На васъ, сэръ, какъ на всѣхъ насъ, лежитъ большая отвѣтственность. Не найдете ли вы поэтому возможнымъ отказаться на
время отъ своихъ личныхъ удобствъ ради защиты родины? Сегодня же предложите вашимъ людямъ записаться въ армію. God save the King.
Какъ мало до сихъ поръ мы знали англичанъ. И какъ мы мало ихъ любили ...
Бельгійцы острятъ.
Выясняются неизвѣстныя намъ раньше стороны характера англи
чанъ. Выясняются и любопытныя стороны характера бельгійцевъ.
Бельгійцы, пожалуй, самый веселый народъ:
Въ Брюсселѣ есть часть города Marolies. Жители Marolles до сихъ поръ не превзойдены въ издѣвательствахъ надъ самодовольными „завоевателями“. И, о, до какого бѣшенства они ихъ доводятъ!
Ha-дняхъ по всему Брюсселю былъ расклеенъ плакатъ:
„Правительство королевскаго императорскаго квартала Marolles въ Брюсселѣ имѣетъ честь предостеречь королевское и императорское правительство его величества Вильгельма Миролюбиваго, чтобы оно
освободило бургомистра Брюсселя не позже двухъ недѣль. Въ случаѣ неисполненія этого справедливаго требованія, правительство королев
скихъ и императорскихъ владѣній Marolles усмотритъ здѣсь casus belli и окажется передъ лицомъ необходимости объявить войну“.
На слѣдующее утро всѣ эти плакаты были, разумѣется, заклеены бумагой. Бумагу нѣмцы выбрали плотную, бѣлую, такъ что черезъ нее даже клей не просочился. Тѣмъ не менѣе, какой-то юноша остановился передъ квадратомъ бѣлой бумаги и внимательно сталъ изучать ее.
Подошелъ нѣмецкій военный полицейскійи грубо окрикнулъ : — Брось сейчасъ же читать ...
— Да я и не читаю, — возразилъ юноша.
— Чего же ты смотришь такъ пристально на совершенно чистый листъ бумаги?— подозрительно заинтересовался городовой. — О, я просто изучаю будущую карту Германіи. ..
Полицейскій свистнулъ и, получивъ подкрѣпленіе, арестовалъ юношу.
Съ такимъ веселымъ характеромъ умный бельгійскій юноша и въ тюрьмѣ будетъ чувствовать себя лучше, чѣмъ нѣмецкій дуракъ на свободѣ.
Нѣмецкая шутка.
Выше мы приводили нѣкоторыя черты характера англичанъ; приводили примѣръ остроумія бельгійцевъ...
Такъ какъ надо быть справедливымъ даже къ врагамъ, то считаемъ нужнымъ привести примѣръ и нѣмецкаго остроумія:
Нѣсколько времени тому назадъ германскія войска заняли одно небольшое мѣстечко, изъ котораго потомъ были прогнаны нашими войсками.
Нѣсколько дней пребыванія нѣмцевъ въ мѣстечкѣ дали себя знать: все было найдено въ ужасномъ состояніи.
Въ домѣ зажиточнаго торговца К., бѣжавшаго изъ мѣстечка при приближеніи нѣмцевъ, все было найдено изломаннымъ, исковерканнымъ.
Но среди общаго хаоса и разрушенія стоялъ нетронутымъ рояль.
Недовѣрчиво отнеслись вернувшіеся хозяева къ этой корректности нѣмцевъ, и эта подозрительность спасла имъ жизнь. Оказалось, что внутри рояля лежала коробка, наполненная порохомъ, къ которой вели проведенные къ педалямъ провода. При нажимѣ педали порохъ не
минуемо долженъ былъ взорваться, и только благодаря счастливой случайности, открывшей замыслы „шутниковъ“ нѣмцевъ, весь домъ и его обитатели не взлетѣли на воздухъ.
Сами нѣмцы иногда признаютъ, что ихъ остроуміе носитъ „немного шумный характеръ“.
Бушевскіе шутники-мальчуганы Максъ и Морицъ выросли, поступили въ армію и, попрежнему, продѣлываютъ рядъ веселыхъ шутокъ и проказъ.
Напримѣръ — шутка съ педалью рояля.
Шалости телефона.
Остроумная веселая Варшава безъ дальнихъ размышленій приспособила часть своихъ телефоновъ къ нуждамъ военнаго времени.
Приходитъ пріѣзжій въ ресторанъ и, снявъ съ себя романовскій полушубокъ и прочую амуницію, садится за обѣдъ.
Ресторанъ сіяеть воздержаніемъ отъ спиртныхъ напитковъ, а „пропустить одну“ хочется.
Но кельнеръ неумолимъ: „Нельзя-съ, не приказано...“
Пріѣзжій со вздохомъ хочетъ приняться за супъ, какъ вдрупкельнеръ подходитъ и говоритъ: „Васъ просятъ къ телефону...“
Пріѣзжій изумленъ: онъ только что пріѣхалъ, никто не знаетъ его фамиліи ... и вдругъ — къ телефону ...
Но кельнеръ такъ точно описываетъ примѣры того, кого приглашаютъ
телефону, что пріѣзжій сдается и идетъ въ телефонную будку .
Вскорѣ онъ выходитъ оттуда, вытирая усы, и благодарно говоритъ кельнеру :
— Нельзя-ли еще разъ къ телефону?
А въ счетѣ, безпрекословно уплаченномъ пріѣзжимъ, значится :
„За два телефона — 1 рубль.
За два бутерброда — 20 коп. “
Если два телефона висятъ рядомъ, то варшавяне имѣютъ полную возможность чокаться ими передъ тѣмъ, какъ „заговорить“.
Въ Петроградѣ дѣло обстоитъ еще лучше: здѣсь, являясь въ ре
сторанъ, додумались до карманныхътелефоновъ.
Рис. Д. Митрохина.
Въ редакціи.
Ихъ двое угрюмыхъ и сѣро-сутулыхъ — Редакторъ — одинъ, а другой — репортеръ, Для нихъ у стола два расшатанныхъ стула, Двѣ пачки бумаги и грязный коверъ. Ножницы злятся и, часто вздыхая,
Рвутъ изъ какой-то газеты куски... Сбоку чугунка коптитъ, потухая,
Въ окнахъ —• улыбки изжитой тоски ...
Шелеститъ задумчиво бумага Подъ корявой, потною рукой, Гдѣ-то есть безумье и отвага,
Гдѣ-то есть и грозы и покой,
Гдѣ-то ... Здѣсь, вися на коромыслѣ, Два ведра роняютъ хриплый стонъ — Ни одной живой и острой мысли! . . Изъ «вечёрки» взяли фельетонъ,
Изъ «Рѣчи» возьмутъ передовицу,
Главный Штабъ всегда дастъ триста строкъ, И ничья надежда не смутится,
И ни въ комъ не вспыхнетъ огонекъ ... Тѣ еще, кто свѣтлой жертвой пали, Два столбца заполнятъ, а конецъ — Двѣ замѣтки о «Паласъ-Роялѣ»,
И «цѣна въ Берлинѣ на свинецъ» ... А прочтутъ на завтра эти строки
Сотни робкихъ и пытливыхъ глазъ — Тѣмъ двоимъ не полетятъ упреки
За эффектъ дешевыхъ, пестрыхъ фразъ! ..
Ихъ двое угрюмыхъ и сѣро-сутулыхъ — Редакторъ — одинъ, а другой —■ репортеръ, Для нихъ у стола два расшатанныхъ стула, Двѣ пачки бумаги и грязный коверъ ...
Война пронесется, какъ синяя птица, — Газету закроютъ безъ слезъ «молодцы»:
Одинъ за прилавокъ въ «лабазъ» возвратится, Другой — агентуры возьметъ образцы! ..
Сергѣй Михѣевъ. волчьи ягоды.
Англичане.
Британское военное министерство — учрежденіе, конечно, офиціальное. Но когда британское военное министерство опубликовываетъ какой-нибудь документъ—этотъ документъ читается какъ одна изъ прелестныхъ страницъ стараго Дик кенса:
Воззваніе военнаго министерства къ обществу изложено въ формѣ слѣдующихъ 5-ти вопросовъ, адресованныхъ представителямъ обще
ства, держащимъ мужскую прислугу: 1) Не имѣется ли у васъ лакей,
который прислуживаетъ за вашимъ столомъ и могъ бы съ такимъ же успѣхомъ обслуживать артиллерійское орудіе? 2) Нѣтъ ли у васъ садовника, роющаго въ вашемъ саду канавы и который такъ же хорошо могъ бы рыть траншеи? 3) Если у васъ есть шофферъ, то не думаете ли вы, что онъ сумѣлъ бы вести и военный автомобиль? 4) Нѣтъ ли въ вашемъ имѣніи лѣсничихъ, которые защищаютъ вашу дичь, но могли бы такъ же хорошо защищать вашу родину? 5) Не имѣется ли, наконецъ, у васъ камердинеръ, который прислуживаетъ лично вамъ, но долженъ былъ бы слу
жить вашему королю? На васъ, сэръ, какъ на всѣхъ насъ, лежитъ большая отвѣтственность. Не найдете ли вы поэтому возможнымъ отказаться на
время отъ своихъ личныхъ удобствъ ради защиты родины? Сегодня же предложите вашимъ людямъ записаться въ армію. God save the King.
Какъ мало до сихъ поръ мы знали англичанъ. И какъ мы мало ихъ любили ...
Бельгійцы острятъ.
Выясняются неизвѣстныя намъ раньше стороны характера англи
чанъ. Выясняются и любопытныя стороны характера бельгійцевъ.
Бельгійцы, пожалуй, самый веселый народъ:
Въ Брюсселѣ есть часть города Marolies. Жители Marolles до сихъ поръ не превзойдены въ издѣвательствахъ надъ самодовольными „завоевателями“. И, о, до какого бѣшенства они ихъ доводятъ!
Ha-дняхъ по всему Брюсселю былъ расклеенъ плакатъ:
„Правительство королевскаго императорскаго квартала Marolles въ Брюсселѣ имѣетъ честь предостеречь королевское и императорское правительство его величества Вильгельма Миролюбиваго, чтобы оно
освободило бургомистра Брюсселя не позже двухъ недѣль. Въ случаѣ неисполненія этого справедливаго требованія, правительство королев
скихъ и императорскихъ владѣній Marolles усмотритъ здѣсь casus belli и окажется передъ лицомъ необходимости объявить войну“.
На слѣдующее утро всѣ эти плакаты были, разумѣется, заклеены бумагой. Бумагу нѣмцы выбрали плотную, бѣлую, такъ что черезъ нее даже клей не просочился. Тѣмъ не менѣе, какой-то юноша остановился передъ квадратомъ бѣлой бумаги и внимательно сталъ изучать ее.
Подошелъ нѣмецкій военный полицейскійи грубо окрикнулъ : — Брось сейчасъ же читать ...
— Да я и не читаю, — возразилъ юноша.
— Чего же ты смотришь такъ пристально на совершенно чистый листъ бумаги?— подозрительно заинтересовался городовой. — О, я просто изучаю будущую карту Германіи. ..
Полицейскій свистнулъ и, получивъ подкрѣпленіе, арестовалъ юношу.
Съ такимъ веселымъ характеромъ умный бельгійскій юноша и въ тюрьмѣ будетъ чувствовать себя лучше, чѣмъ нѣмецкій дуракъ на свободѣ.
Нѣмецкая шутка.
Выше мы приводили нѣкоторыя черты характера англичанъ; приводили примѣръ остроумія бельгійцевъ...
Такъ какъ надо быть справедливымъ даже къ врагамъ, то считаемъ нужнымъ привести примѣръ и нѣмецкаго остроумія:
Нѣсколько времени тому назадъ германскія войска заняли одно небольшое мѣстечко, изъ котораго потомъ были прогнаны нашими войсками.
Нѣсколько дней пребыванія нѣмцевъ въ мѣстечкѣ дали себя знать: все было найдено въ ужасномъ состояніи.
Въ домѣ зажиточнаго торговца К., бѣжавшаго изъ мѣстечка при приближеніи нѣмцевъ, все было найдено изломаннымъ, исковерканнымъ.
Но среди общаго хаоса и разрушенія стоялъ нетронутымъ рояль.
Недовѣрчиво отнеслись вернувшіеся хозяева къ этой корректности нѣмцевъ, и эта подозрительность спасла имъ жизнь. Оказалось, что внутри рояля лежала коробка, наполненная порохомъ, къ которой вели проведенные къ педалямъ провода. При нажимѣ педали порохъ не
минуемо долженъ былъ взорваться, и только благодаря счастливой случайности, открывшей замыслы „шутниковъ“ нѣмцевъ, весь домъ и его обитатели не взлетѣли на воздухъ.
Сами нѣмцы иногда признаютъ, что ихъ остроуміе носитъ „немного шумный характеръ“.
Бушевскіе шутники-мальчуганы Максъ и Морицъ выросли, поступили въ армію и, попрежнему, продѣлываютъ рядъ веселыхъ шутокъ и проказъ.
Напримѣръ — шутка съ педалью рояля.
Шалости телефона.
Остроумная веселая Варшава безъ дальнихъ размышленій приспособила часть своихъ телефоновъ къ нуждамъ военнаго времени.
Приходитъ пріѣзжій въ ресторанъ и, снявъ съ себя романовскій полушубокъ и прочую амуницію, садится за обѣдъ.
Ресторанъ сіяеть воздержаніемъ отъ спиртныхъ напитковъ, а „пропустить одну“ хочется.
Но кельнеръ неумолимъ: „Нельзя-съ, не приказано...“
Пріѣзжій со вздохомъ хочетъ приняться за супъ, какъ вдрупкельнеръ подходитъ и говоритъ: „Васъ просятъ къ телефону...“
Пріѣзжій изумленъ: онъ только что пріѣхалъ, никто не знаетъ его фамиліи ... и вдругъ — къ телефону ...
Но кельнеръ такъ точно описываетъ примѣры того, кого приглашаютъ
телефону, что пріѣзжій сдается и идетъ въ телефонную будку .
Вскорѣ онъ выходитъ оттуда, вытирая усы, и благодарно говоритъ кельнеру :
— Нельзя-ли еще разъ къ телефону?
А въ счетѣ, безпрекословно уплаченномъ пріѣзжимъ, значится :
„За два телефона — 1 рубль.
За два бутерброда — 20 коп. “
Если два телефона висятъ рядомъ, то варшавяне имѣютъ полную возможность чокаться ими передъ тѣмъ, какъ „заговорить“.
Въ Петроградѣ дѣло обстоитъ еще лучше: здѣсь, являясь въ ре
сторанъ, додумались до карманныхътелефоновъ.
Рис. Д. Митрохина.