Философскій факультетъ Берлинскаго университета поднесъ маіору Максимиліану Бауэру, одному изъ изо
брѣтателей 42-сантиметровой пушки, дипломъ па званіе почетнаго доктора философіи. (Изъ газетъ.)
М. Бауэръ: — Конечно, я достоинъ этого званія! Чтобы убить человѣка, скажемъ, Кантомъ, надо переплесть книгу въ толстый желѣзный переплетъ, долго бить и рвать прекрасныя страницы... А мой аппаратикъ, наоборотъ, — самъ вписываетъ прекрасныя страницы въ исторію цивилизаціи Германіи.
Нашъ казачій храбрый полкъ Имени Суворова
Въ ратномъ дѣлѣ знаетъ толкъ И дерется здорово.
Наши кони-маштаки Хорошо испытаны —•
Сами лѣзутъ на штыки, Бьютъ врага копытами.
Хочешь — кинешь повода, Даже не оступится!
Наша шашка никогда О врага не тупится.
Наша пика — ровно гвоздь Подъ рукой умѣлою :
Либо ВЪ МЯКОТЬ, ЛИбО ВЪ кость — Подъ орѣхъ раздѣлаю!
Навели ревизію: Баютъ, Выломали въ лоскъ Цѣлую дивизію!
Послѣ вышелъ командиръ, Глянулъ, крякнулъ: «Вотъ оно! Поддержали свой мундиръ! Здорово сработано!
Хоть и звали насъ всегда Скиѳами да гуннами,
А безъ насъ — была бъ бѣда Съ нашими драгунами!»
Нашъ казачій храбрый полкъ Имени Суворова
Въ ратномъ дѣлѣ знаетъ толкъ И дерется здорово!
Владиміръ Воиновъ.
Это было при рѣкѣ,
Въ Западной Галиціи... Мы стояли въ тальникѣ Въ полной амуниціи.
Впереди драгунскій полкъ О плечо съ пѣхотою
Отбивался, словно волкъ, Ш тыконо й рабо тою.
Вдругъ, откуда ни возьмись, Вражеская конница:
На карьеръ смѣнила рысь, Да къ драгунамъ клонится. Пріукрыла сразу степь Бѣлыми султанами
И легла на нашу цѣпь Алыми кафтанами.
Загорѣлось, какъ огонь, Сердце подъ рубашкою:
—• Ну, станичники, на конь! — Звякнулъ сотникъ шашкою. Эхъ! Не гнуться казаку,
Словно въ полѣ тополю! Кинулъ поводъ на луку Да стрѣлою по полю!
Далъ свободу палашу, Гикаю съ охотою,
Въ кашу головы крошу, Пикою работаю.
Проложилъ кровавый путь Я руками ярыми:
Два часа мы грудь-о-грудь Рѣзались съ мадьярами.
Гнули, мяли ихъ, какъ воскъ,
Одинъ французскій ученый занятъ сейчасъ изслѣдованіемъ тѣхъ правовыхъ источниковъ, которыми пользовались нѣмцы, оправдывая на бумагѣ всѣ свои поступки. Это бу
детъ — пишутъ газеты — цѣлый томъ какихъ-то злыхъ пародій на международное право, особое нѣмецкое право, которое, быть можетъ, потомъ будетъ разбираться наукой какъ результатъ юридическаго оправданія беззаконій.
Мнѣ хочется придти здѣсь на помощь ученому дружественной намъ націи и указать ему нѣсколько такихъ источниковъ.
Объявленіе войны было составлено по объявленію одной изъ фирмъ, разсказывающему тяжелую исторію молодого человѣка, четыре года страдавшаго всякими болѣзнями и излѣчившагося, благодаря нѣсколькимъ пріемамъ изготовленнаго фирмой эликсира.
— Моя мать была страдалица, — писалъ Вильгельмъ знакомымъ властителямъ государствъ -—- ее безпокоили ан
гличане. Мой отецъ былъ тоже страдальцемъ: его мучили французы. Я тоже родился страдальцемъ: меня безпокоили всѣ. И только теперь, обратившись къ уважаемому средству г. Круппа, я почувствовалъ значительное облегченіе; голов
ныя боли прекратились, пищевареніе прекрасно, появились даже патріотическія манифестаціи. Прошу еще выслать мнѣ этого средства.
Не получая сочувственныхъ отвѣтовъ изъ-за границы, государственный канцлеръ повторныя письма составлялъ по «Дѣловому письмовнику» :
— М. Г.! Не получивъ вашего досточтимаго отвѣта на наше уважаемое письмо, осмѣливаюсь напомнить ...
Такой-то.
Рис. Ре-ми.
брѣтателей 42-сантиметровой пушки, дипломъ па званіе почетнаго доктора философіи. (Изъ газетъ.)
М. Бауэръ: — Конечно, я достоинъ этого званія! Чтобы убить человѣка, скажемъ, Кантомъ, надо переплесть книгу въ толстый желѣзный переплетъ, долго бить и рвать прекрасныя страницы... А мой аппаратикъ, наоборотъ, — самъ вписываетъ прекрасныя страницы въ исторію цивилизаціи Германіи.
НАШЪ КАЗАЧІЙ ХРАБРЫЙ ПОЛКЪ.
Нашъ казачій храбрый полкъ Имени Суворова
Въ ратномъ дѣлѣ знаетъ толкъ И дерется здорово.
Наши кони-маштаки Хорошо испытаны —•
Сами лѣзутъ на штыки, Бьютъ врага копытами.
Хочешь — кинешь повода, Даже не оступится!
Наша шашка никогда О врага не тупится.
Наша пика — ровно гвоздь Подъ рукой умѣлою :
Либо ВЪ МЯКОТЬ, ЛИбО ВЪ кость — Подъ орѣхъ раздѣлаю!
Навели ревизію: Баютъ, Выломали въ лоскъ Цѣлую дивизію!
Послѣ вышелъ командиръ, Глянулъ, крякнулъ: «Вотъ оно! Поддержали свой мундиръ! Здорово сработано!
Хоть и звали насъ всегда Скиѳами да гуннами,
А безъ насъ — была бъ бѣда Съ нашими драгунами!»
Нашъ казачій храбрый полкъ Имени Суворова
Въ ратномъ дѣлѣ знаетъ толкъ И дерется здорово!
Владиміръ Воиновъ.
источники.
Это было при рѣкѣ,
Въ Западной Галиціи... Мы стояли въ тальникѣ Въ полной амуниціи.
Впереди драгунскій полкъ О плечо съ пѣхотою
Отбивался, словно волкъ, Ш тыконо й рабо тою.
Вдругъ, откуда ни возьмись, Вражеская конница:
На карьеръ смѣнила рысь, Да къ драгунамъ клонится. Пріукрыла сразу степь Бѣлыми султанами
И легла на нашу цѣпь Алыми кафтанами.
Загорѣлось, какъ огонь, Сердце подъ рубашкою:
—• Ну, станичники, на конь! — Звякнулъ сотникъ шашкою. Эхъ! Не гнуться казаку,
Словно въ полѣ тополю! Кинулъ поводъ на луку Да стрѣлою по полю!
Далъ свободу палашу, Гикаю съ охотою,
Въ кашу головы крошу, Пикою работаю.
Проложилъ кровавый путь Я руками ярыми:
Два часа мы грудь-о-грудь Рѣзались съ мадьярами.
Гнули, мяли ихъ, какъ воскъ,
Одинъ французскій ученый занятъ сейчасъ изслѣдованіемъ тѣхъ правовыхъ источниковъ, которыми пользовались нѣмцы, оправдывая на бумагѣ всѣ свои поступки. Это бу
детъ — пишутъ газеты — цѣлый томъ какихъ-то злыхъ пародій на международное право, особое нѣмецкое право, которое, быть можетъ, потомъ будетъ разбираться наукой какъ результатъ юридическаго оправданія беззаконій.
Мнѣ хочется придти здѣсь на помощь ученому дружественной намъ націи и указать ему нѣсколько такихъ источниковъ.
Объявленіе войны было составлено по объявленію одной изъ фирмъ, разсказывающему тяжелую исторію молодого человѣка, четыре года страдавшаго всякими болѣзнями и излѣчившагося, благодаря нѣсколькимъ пріемамъ изготовленнаго фирмой эликсира.
— Моя мать была страдалица, — писалъ Вильгельмъ знакомымъ властителямъ государствъ -—- ее безпокоили ан
гличане. Мой отецъ былъ тоже страдальцемъ: его мучили французы. Я тоже родился страдальцемъ: меня безпокоили всѣ. И только теперь, обратившись къ уважаемому средству г. Круппа, я почувствовалъ значительное облегченіе; голов
ныя боли прекратились, пищевареніе прекрасно, появились даже патріотическія манифестаціи. Прошу еще выслать мнѣ этого средства.
Не получая сочувственныхъ отвѣтовъ изъ-за границы, государственный канцлеръ повторныя письма составлялъ по «Дѣловому письмовнику» :
— М. Г.! Не получивъ вашего досточтимаго отвѣта на наше уважаемое письмо, осмѣливаюсь напомнить ...
Такой-то.
Рис. Ре-ми.