—• Небось и елку будешь устрашать, — криво усмѣхнулся Клинковъ.
-— Я твоимъ дѣтямъ на елочку принесу и подарочки: медвѣжій капканъ и динамитный патронъ — пусть себѣ дитенокъ играетъ.
•—і А ты думаешь, Громовъ, что у него дѣти будутъ долговѣчны? Едва ли. Появится на свѣтъ младенчикъ Божій,
да какъ глянетъ, кто его на свѣтъ произвелъ, такъ сразу посинѣетъ, подниметъ кверху скрюченныя лапки, да и духъ вонъ.
— Да нѣтъ, не бывать этому браку!—съ гнѣвомъ воскликнулъ Громовъ.—Начать съ того, что я разстрою всю свадьбу!
Переодѣнусь въ женское платье, пріѣду въ церковь, да какъ пойдете вы къ вѣнцу — такъ и закачу истерику: «Подлецъ ты», скажу. «Соблазнилъ меня, да и бросилъ съ ребенкомъ!».
— А я буду ребенкомъ, —■ некстати подсказалъ огромный толстый Клинковъ. — Буду хвататься ручонками за твои брюки и буду лепетать: «папоцка, папоцка, я хоцу кусать».
■—< Попробуй, — засмѣялся Подходцевъ. — Я тебя накормлю такъ, что ногъ не потянешь.
И опять, попрежнему, зашагалъ Подходцевъ, и опять долго молчали лежащіе.
III.
Гдѣ-то между двумя подушками, гдѣ лежала голова Громова, послышался тихій стонъ:
— Подходцевъ, серьезно, женишься?
— Серьезно, братцы... Ей Богу. Надо же. — Подходцевъ! Не женись, пожалуйста.
— Вотъ, ей Богу, какіе вы странные! Какъ же такъ можно не жениться?..
— Подумай ты только, — подхватилъ Клинковъ. — Съ нами ты живешь — что хочешь, дѣлай. Затѣялъ ты легкую интрижку г— пожалуйста! Мы тебѣ поможемъ. Напился ты пьянъ — сдѣлай одолженіе! И мы отъ тебя не отстанемъ.
— Пожалуй, и перегонимъ, — подтвердилъ Громовъ.
—• Ну, вотъ видишь. А жена! Ты думаешь, это шутка — жена? Да вы лучше меня спросите, братцы, что такое жена! —- Ты-то откуда знаешь?
— Я-то? Я, братцы, все этакое знаю. — Развѣ ты былъ женатъ?
—- Собственно, говоря ... какъ на это взглянуть. Если хотите, то... Да ужъ, что тамъ говорить — знаю! При
шелъ пьянъ — бацъ лампой по головѣ! Завелъ интрижку — бацъ тарелкой по спинѣ. Сидишь дома — нервы, вышелъ изъ дому — истерика. А въ промежуткахъ — то у нея лю
бовникъ сидитъ, то она платье переодѣваетъ, то ей какоенибудь тамъ кесарево сѣченіе нужно дѣлать.
— Странное у тебя представленіе о семейной жизни. — Да ужъ, повѣрь, братъ, настоящее!
— Постой, Клинковъ, не трещи, —. остановилъ его солидный Громовъ. — А не приходило тебѣ въ голову, Под
ходцевъ, такое: просыпаешься ты утромъ послѣ свадьбы, — глядь, а сбоку чужая женщина лежитъ. И самъ ты не замѣ
тилъ, какъ она завелась. То да се — хочешь ты къ намъ удрать — «нѣтъ-съ, говоритъ, постойте! Я твоя, мужняя, жена и ты изъ моихъ лапъ не вырвешься». Ты въ кабинетъ— она за тобой; ты на улицу — она за тобой. Ночью пошелъ въ какой-нибудь чуланчикъ, гдѣ грязное бѣлье склады
вается, — чтобы хоть на полчаса одному побыть — не тутъто было! Открывается дверь, и чей-то голосъ пищитъ: «Ты тутъ, Жанчикъ? Что же ты отъ меня ушелъ? Ну, я тутъ съ тобой посижу! Зачѣмъ ты меня одну бросилъ, Жанчикъ?» Ну, конечно, ты ей возразишь: «Да вѣдь двадцать-то пять
лѣтъ ты жила же безъ меня, дрянь ты этакая?! Почему же сейчасъ безъ меня минутки не можешь?» — «Нѣтъ, Жан
чикъ, —скажетъ она, — было бы тебѣ на мнѣ не жениться... Разъ женился — такъ тебѣ и надо!» Повѣситься захочешь, и то не дастъ ■—• изъ петли вынетъ, да еще поколотитъ оставшейся свободной веревкой: «Какъ, дескать, смѣлъ, паршивецъ, вдову безъ прокормленія оставлять!» (Пауза.) Подходцевъ!
— Ну? — пріостановился Подходцевъ.
—• Не женишься? — робко спросилъ Громовъ, считая почву достаточно подготовленной.
— Женюсь! — вздохнулъ Подходцевъ. —* Жалко мнѣ васъ, но что же дѣлать ... женюсь! А который теперь часъ?.. Ой-ой... Пять! А мы въ половинѣ шестого должны кататься. Друзья! До свиданья! Цѣлую васъ мысленно.
— Подавись ты своими поцѣлуями.
— Громовъ! Можно надѣть твой сѣрый жилетъ? -— Нельзя. Онъ мнѣ сейчасъ будетъ нуженъ. —- Для чего?
— Чернилами буду обливать.
•— Гм!.. Ну, прощайте, братцы. Богъ съ вами. Клинковъ поманилъ его пальцемъ.
— А подойди-ка... Видишь, какой ты неаккуратный: кончикъ платка опять вылѣзъ.
— Оселъ ты пирмнейскій, —• завопилъ Подходцевъ. — Да вѣдь такъ же и нужно, чтобы онъ торчалъ. А ты его уже въ третій разъ засовываешь.
Клинковъ уткнулся въ подушку, и плечи его запрыгали: неизвѣстно было —- смѣялся онъ или плакалъ?
Стараясь не встрѣчаться взглядомъ съ оставшимися, Подходцевъ вышелъ въ двери какъ-то бокомъ, виновато.
IV.
По уходѣ его Клинковъ тяжело всталъ съ кровати, подошелъ къ зеркалу и съ плаксивой миной сталъ разглядывать себя.
— Клинище! Что это съ тобой? Охота тебѣ всякую дрянь разглядывать! Ужъ не думаешь ли и ты жениться? ..
— Знаешь, что я сейчасъ почувствовалъ, Громовъ? — обернулся къ нему Клинковъ, и углы губъ его передернулись. — Ну?
— Старѣемъ, братъ, мы ... Подходцевъ женится, а у меня уже сѣдые волосы на вискахъ появились.
— А съ ребрами благополучно?
— Съ какими ребрами?
— Бѣса въ ребрѣ не ощущаешь? — Какого бѣса?
— Ну, говорятъ же: сѣдина въ бороду, а бѣсъ... и такъ далѣе.
Клинковъ кротко, печально улыбнулся. ■—• Не острится нынче что-то... >—* Голова не тѣмъ наполнена.
— Ну, въ отношеніи себя ты преувеличиваешь. — Почему?
—• Она у тебя ничѣмъ не наполнена.
— Нѣтъ, Клинковъ, — улыбнулся Громовъ еще печальнѣе, чѣмъ давеча Клинковъ. — И у тебя ничего не получается. Не остри, братъ. — Плохо вышло? •—• Чрезвычайно.
— Да, дѣйствительно. Что-то не то ...
И долго сидѣли такъ, осиротѣвшіе, каждый на своей постели, пока не окутали ихъ синія сумерки...
Аркадій Аверченко.
Рис. В Лебедева.